Мой дом - моя крепость
Ключ проник в замочную скважину не сразу. Будто впервые здесь очутился. Неуклюже тыкаясь металлической бородкой в жесткую щеку двери, елозил вверх-вниз и глухо позвякивал. Пальцы, в которых он был зажат, дрожали.
Когда дверь наконец открылась, на порог в темной прихожей упало неровное пятно света от подъездной лампочки. Ноги, секунду помедлив, шагнули прямо в центр пятна. Руки действовали вместе, но все же врозь – одна вела ладонью по стене в поисках выключателя, вторая в ту же секунду замыкала пространство, отгораживая их – себя и других – от постороннего мира, который остался ждать там, снаружи.
Волосы, весь день державшие нужные форму и объем, расслабились и устало обвисли над светлыми бровями. Расслабились, прямо как толстяк, втягивающий живот, расслабляется, когда на него перестает обращать внимание привлекательная особа. Серые, словно слегка помятые, обои взглядами потайных цветов окинули сутулые плечи. Прошелестели что-то не то приветственное, не то успокаивающее. И выдохнули в пространство вместе с пылью ароматы цемента и лимона.
Дымка сумерек переливалась перламутром и синевой. Просвечивала сквозь ветки тополя в оконном проеме, мерцала, рисовала монотонный, призрачный витраж. Глаза разглядывали заломы и контуры, острые углы. Завораживающе.
Пальцы легли на грудь, замерли на пару мгновений и стали ловкими, привычными движениями подниматься вверх, словно в поисках чего-то. Проворные, как гончие на лисьей тропе. Знали, что именно ищут. Чуяли, что цель близка. На шее едва заметно задрожала вена. Голубая на белом. Словно пастельным мелком чиркнули по выбеленному холсту. Нарисовали тонкую линию и растерли подушечкой указательного пальца, чтобы избавиться от резкости.
Здесь. Прямо на коже широкая, едва заметная полоса, сливающаяся с веной. Узорчатый след, диковинный шрам. Пальцы погладили его. Вверх-вниз, вверх-вниз. А красная кровь в голубой полупрозрачной вене запела: «Вдох-выдох. Жил-умер. Быль-небыль. Чет-нечет». Пальцы схватили мягкий ярлычок и потянули вниз. Кожа разъехалась, с краев свернулась, как береста в огне. Все вниз и вниз…
Лицо, волосы были сдернуты с влажного черепа, словно капюшон старой кофты. Привычной и удобной. Которая всегда впору. Которая так надоела. Нервные окончания тонкой паутиной свесились с оголенных рук. По ногам, по пульсирующим буграм мышц на пол сочилась кровь. Кап-кап. Вдох-выдох.
Глаза – два больших черных шара, подрагивая, вращались. Замирали, разглядывая вечер, переродившийся в ночь. Теперь в комнату из синих осколков сумрака сквозь серебряные дыры смотрели звезды. Они не сострадали, не дерзили. Просто смотрели. Как создатель смотрит на мир - без уверенности, что он его создал. Когда и зачем? Не известно.
Пальцы ног сквозь лужицы крови пустили корни в деревянные половицы. Капилляры, тончайшие сосуды, несущие жизнь, врастали в то, что прежде было жизнью, говорило, питалось, а теперь разлагалось, превращаясь в труху. Серые обои – теперь уж ясно – с мерным успокаивающим шорохом припали к плечам, окутали спину, прилипли к мышечным волокнам, пропитались влагой. Стали похожи на розовую глазурь на керамическом горшке – растрескавшуюся и местами облупившуюся.
В этом единении пела гармония. В осколках полуночных видений звездная идиллия рождала все новые и новые мысли, влекла воображение к неведомым горизонтам, пела хвалебные гимны, обещала свободу. Но свобода была в этом замкнутом пространстве. Свобода речи. Свобода деяний ( хоть и в мыслях) - сколь угодно дерзких, вычурных, лишенных смысла и праведной цели. Хотелось верить всему, о чем говорила Ночь. Хотелось видеть все миллиардами ее металлических глаз без век, не моргающих, а значит – не теряющих ни доли секунды в созерцании мира. Его волшебной пустоты и притягательной лжи творца о том, что есть мир. И что есть человек.
Утром, натянув на себя то, что привычно являть остальным в человеческом мире, примерив одну-другую улыбку и несколько выражений глаз, человек разорвал все связи. Те, что за ночь соединили его и его дом. Казалось, соединили на века. Но что такое вечность в человеческом мире? В мире, который не понят и не познан самим собой? Зацикленный виток времени, звездная диаграмма.
А ключ все так же неловко искал замочную скважину. Чтобы запереть дверь. Пока пальцы ласково гладили полоску-шрам. Вверх-вниз. Вдох-выдох. Жил-умер. Быль-небыль…
1 августа 2015,Югорск
