Сердце тайги
Его глянцевая спинка выглядывала из черных волн, а по бокам, у замерзающей водной поверхности, налипла снежная корка. Он осторожно повернулся под напором упругих струй речного течения, пропитал влагой намерзший снег, тихо булькнул и приютился на груди подводного валуна. Небо сморщилось, нахмурило сизые брови и плюнуло в реку колючим снежным крошевом вперемешку с холодным поздним дождем. Острые тяжелые капли, погружаясь в неспокойные волны, то и дело царапали его по бокам. Он смиренно терпел эти удары и тихо ждал…
Когда-то здесь текла река. Прошло не одно столетие, прежде чем ее воды иссякли, уступив место густой лесной зелени. Низкий кудрявый кустарник, принимая солнечный свет, буйно разросся по старому пересохшему руслу. В сонной тени, в душном зное лета, прижавшись шершавой серой щекой к жухлым листьям, лежал он в песчаной крошке, среди обломков крошечных известняковых раковин. Он отрешенно принимал все, что окружало его. Просто был, существовал в переменчивом хаосе мира…
Время, как птица, – оно никогда не складывает крыльев. Годы сменяют друг друга, текут века. Кустарник давным-давно высох, разложился, истлел - дал пищу деревьям. Они мачтами вознеслись вверх, протянули небу зеленые руки и пальцы. Он, утопая всем своим телом в водянистой моховой подстилке, с безразличием следил за бегом облаков сквозь пушистые ветви огромного кедра. Он созерцал непрерываемый полет времени. Безжизненный, он был внутри жизни.
Чьи-то ласковые пальцы аккуратно раздвинули мокрый пористый мох и вынули его из природной оправы. Он, прохладный и влажный, уютно лег в большую широкую ладонь.
- Посмотри, какая форма интересная!
Две пары любопытных карих глаз разглядывали его голое каменное тело.
- Похож на сердце… Сердце тайги!
Большая ладонь осторожно переложила его в маленькую розовую ладошку. Теплые коротенькие пальчики обхватили его, крепко стиснули и отпустили в кармашек. Он долго лежал окруженный красным полумраком, ничего не видел и не чувствовал. Но постепенно стал различать глухой ровный стук: удар за ударом, удар за ударом. То билось детское сердце. Но камень не знал этого. Он просто почувствовал, как в его закаленное веками серое тело проникает тепло человеческой души.
