Сокол
"Князь мой, не ведавший зла и боли, мне по-особому благоволит: утром пускает в полей приволье, вечером лаской зовёт к огню. То рассыпает монеты звонко, то защитит от метели колкой, спрячет, как будто в стогах иголку, в шубу свою соболиную. Мне бы разбиться да без печали звоном струны над его плечами, стать ему пристанью и причалом в море волнующемся дворца - только куда он со мной, бескрылый, где ему взять неземные силы? Думать об этом невыносимо, а почему - он не знает сам.
Князь мой встаёт на рассвете раннем, чтобы бродить в берегов тумане, плача о найденных в океане остовах сожженных кораблей. Бьётся волна высоко у брега, чую - не будет добра и неги, будут нашествия и набеги, выльются в скорбь на его челе.
Хлопнуться б оземь в горячке ночи, чтоб не приветствовать, не пророчить - мне оставаться собой нет мочи, но заклинание ловит в сеть: как обращусь, обретя дар речи - сразу стена упадёт на плечи, рухнет и княжество в подлой сечи, выживу, лишь убивая всех." Сокол заклятый летит к перчатке, князь же не ведает о печатях, думает - птица, ни отпечатка нет в ней древнейшего колдовства. Птица за кожу дерёт когтями, смотрит так близко - да не в глаза ли? - ждёт, когда хлопнуть теперь крылами, освободившись от волшебства.
Князь мой встаёт на рассвете раннем, чтобы бродить в берегов тумане, плача о найденных в океане остовах сожженных кораблей. Бьётся волна высоко у брега, чую - не будет добра и неги, будут нашествия и набеги, выльются в скорбь на его челе.
Хлопнуться б оземь в горячке ночи, чтоб не приветствовать, не пророчить - мне оставаться собой нет мочи, но заклинание ловит в сеть: как обращусь, обретя дар речи - сразу стена упадёт на плечи, рухнет и княжество в подлой сечи, выживу, лишь убивая всех." Сокол заклятый летит к перчатке, князь же не ведает о печатях, думает - птица, ни отпечатка нет в ней древнейшего колдовства. Птица за кожу дерёт когтями, смотрит так близко - да не в глаза ли? - ждёт, когда хлопнуть теперь крылами, освободившись от волшебства.
