Не терплю я, когда возражают...

* * *

Не терплю я, когда возражают,

Не терплю я, когда поправляют,

В этих случаях даже мотыга

У меня непременно стреляет.

 

И лежат на земле оппоненты,

Рядом с ними дымятся мотыги,

И в стране продаются повсюду

Лишь мои гениальные книги.

 

Понимаю, что прочим поэтам

Это будет приятно едва ли,

И я выстрелю в них из мотыги,

Чтобы больше они не страдали.

 

Ничего не поделаешь, братцы,

Настоящее счастье жестоко.

Вот поэт, из мотыги убитый,

В небо выпучил страшное око.

 

А чего ему в жизни хотелось,

А о чем ему в жизни мечталось?

Да о том, чтобы злая бацилла

В пузырьке ему как-то досталась.

 

И чтоб он с пузырьком обходил бы

Ежедневно с десяток фуршетов,

И тайком беспощадно травил бы

Выпивающих мирно поэтов.

 

 

* * *

Летает беззаботно птичка,

Которой на меня плевать,

Но я выбрасываю руку

И на лету мерзавку – хвать!

 

Я ей откусываю череп,

Пью кровь, отшвыриваю труп,

И сознаю́сь, что вообще-то

Я с птичками довольно груб.

 

Зато, пока коты уносят

Скончавшуюся птичку в морг,

На прочих мелких птичьих лицах

Я вижу явственный восторг.

 

«Он ловок, – размышляют птички, –

И шуток не приемлет он,

Уж лучше мы ему не будем

Покуда гадить на балкон».