Рождение сына.
Большая радость у меня.
Я рано встал, ещё до дня.
И поздних хризантем от пня, нарвал букет.
А сердце бухает в ответ.
В моей семье, большой привет,
Жена любимая, мне сына родила.
Бегу в роддом, хочу всё знать.
Готов я целый мир обнять,
На месте не могу я устоять.
А по дороге в магазин,
Я забежал, я был один.
А в магазине, очередь до зим.
Я крайним встал, я так устал.
Мне грамм бы сто, сам бог послал.
Но вдруг на ухо чёрт мне прошептал,
Их двое, и один – амбал.
Он мирно в очередь не стал.
Полез к прилавку, прямо через зал.
Я говорю ему: «Дружок!
Здесь очередь, не бережок.
Смотри, что б рожу я тебе не сжёг.
Стань в очередь и всё бери…»
У самого уже внутри,
Всё по команде, всё, на раз, раз, два, три.
Амбал не смотрит на меня.
Он сел на белого коня.
А продавщица, словно от огня,
Даёт бутылки ему две.
Иначе, даст по голове,
И будешь ты лежать, как на траве.
А очередь, как есть стоит.
Глаза на землю и молчит.
Боятся все, амбал, известный всем бандит.
Бутылки взял не присмирел.
На меня грозно посмотрел.
А сам за дверь, за ним его дружок – пострел.
Дождался очереди я.
Взял сок и фрукты, мы – семья.
И быстро в дверь, в руках, авоська верная.
За дверью ждали два бойца.
Глаза сверкают, нет лица.
Я понял, мне сражаться до конца.
Амбал рукой в карман полез.
Там нож, что нужен позарез.
Он без ножа бы в драку не полез.
А я, перехватил руку,
Приёмы знал я, как строку.
Нырок, удар, и худо старику.
Сопит, согнулся мой толстяк.
Я бес приёма, так и сяк.
Рукой, ногой, и он уже иссяк.
Пострел развязки ждать не стал,
Он пятками, так засверкал,
Что если б захотел, то не догнал.
Я говорю ему: «Чудак!
Ну что ж полез нахально так?
Вот видишь сам, теперь попал впросак…»
Амбал не слушает, лежит,
Рожею в землю и молчит.
А из кармана, острый нож торчит.
Я говорю ему: «Ого!
Вооружён ты ничего.
Сначала надо думать, кто кого?»
Добавил я ему ногой,
Сказал: «Пора мне, дорогой,
Как говориться, гора встретится с горой…»
Лежит бандит и лишь сопит.
И на меня он не глядит.
Повержен он, словами не сорит.
А может думает упырь,
Что он хлебал теперь бы спирт,
А получилось, мордою в сортир.
Я оглянулся, тишина.
Нет никого, за мной стена.
Я только защитил свои права.
Поднял авоську и вперёд,
К роддому, не наоборот.
Я оглянулся, толстяк дышит через рот.
Я до роддома добежал.
Там рой мужчин внизу стоял.
И каждый, что – то там кричал и не молчал.
Я тоже вверх смотрю, молю.
И вижу Галочку мою.
Она смеётся, корчит рожицу свою.
Пишу записку» «Надо что?
Я принесу, мне нипочём.
Где сын, его мне покажи, я весь дрожу…»
Она кивает головой,
А я не слышу, как немой.
Дрожь по спине, как будто домовой.
Но вот порядок, налегке,
И свёрток в Галиной руке.
В нём сын – наследник, как пескарь в реке.
Какая радость, всё кругом,
Как будто расцвело при том.
И холостяцкий, мой закончился дурдом.
А через пару дней забрал.
Жену и сына, всё достал.
Постель, кроватку, я, как генерал…
С тех пор, вся жизнь, прошли деньки.
От леса, лишь одни пеньки…
А я, по рубленому лесу – натеньки.
