Незачёт.
У нас в деревне бал.
Он всех ребят собрал.
Событие, похоже на аврал.
Себе я приказал:
«Пойду сегодня в зал
Последнего я слова не сказал».
Всё дело было в том,
Что наш родимый дом,
И девочек на танцах, как фантом,
Чужой рой захватил.
Да так, что нету сил.
За локоть, сам себя бы укусил.
Приходят как домой.
Рой оккупантов злой.
Осыпать бы их чёрною золой.
И девочек глаза,
На нас и не глядят.
Для них теперь мы, вроде, домовой.
От оккупантов мы,
Наделали в штаны.
Боимся и в глаза им посмотреть.
Не поднимаем век,
Ну что за человек?
Нам стыдно на самих себя смотреть.
Мы были, как рабы.
Дошли мы до трубы.
Презренья девочек, не можем перенесть.
«Ну что же делать нам?
Враги – не по зубам!».
Ив клубе, нам нельзя, ни встать, ни сесть.
И так тянулись дни.
Шли медленно они.
Нет дружбы и любви, нет никакой.
Кусаем локти мы:
«Ну как же, чёрт возьми.
Смогли дойти до жизни, до такой?»
Но вот пришёл матрос.
На флоте службу нёс.
Семь лет там отслужил, домой пришёл.
Прознал нашу беду:
«Лекарство я найду,
Конец для оккупантов, подошёл!»
И вот сегодня бал.
Матрос нас всех собрал.
Событие, похоже на аврал.
Ремень он в руку взял,
А нам он приказал:
«От недобитых, весь очистить зал!»
Вошли с матросом в круг.
А им там, недосуг.
Они вращают там своих подруг.
Ремень круг описал.
И первому вписал.
Согнулся тот, иначе заплясал.
А музыкант даёт.
Устанет, пиво пьёт.
А если, что ни так, наоборот.
То рвёт свои меха.
Не долго до греха.
И доброго чего, меха порвёт.
Сверкает и блестит.
Ремень в руках лихих.
Опешил оккупант, смутился и притих.
Ремень не устаёт.
Всё больше поддаёт.
Рой оккупантов, дружно, во - прити.
Бегут враги домой.
Не чуют под собой.
Их ноги сами выбивают бой.
Несутся они вскачь,
И никакой лихач,
Их не догонит, хоть труби трубой.
Мы догоняли их.
Мы осмелели в миг.
Мы храбрецы, мы молодцы, мы жеребцы!
И девочки на нас,
Не поднимают глаз.
Гордятся нами, наши все отцы.
Закончилось давно.
То детское кино.
Но из него, для жизни, я извлёк.
Всё делай только сам,
Иначе, по усам,
Всё сладкое стечёт,
Получишь незачёт!
