Товарищу Брежневу

Та эпоха, где прел пресловутый Застой,

поминается мною всё чаще.

Строй, конечно, стоял, как всегда не простой,

жизнь не думала делаться слаще.

Но, хотя бы уже не Война, не ГУЛАГ,

и ещё не грабёж поголовный.

Единил, укрывал, согревал красный флаг –

наш Союз, во все шири неровный.

 

Кто подумать бы смел, иль представить на миг,

головою своей опьянённой,

что тогдашний Генсек, в прошлом сам фронтовик,

потрясать может бомбой ядрёной?

Я страну знал другой! Совершенно иной

жил народ за Стеной и под боком:

пусть наивный слегка, в чём-то малость дурной,

а душой-то беседовал с Богом.

 

Враз растаяло тех – лет и зим эскимо.

Новый век, так и вовсе контузил.

Повсплывает наверх всех оттенков дерьмо,

резко общий прорвавши санузел.

Распояшется Хам, расцветёт Вертухай.

Этот – ссучился, тот – надорвался.

От привычного трио, от слов: «Мир. Труд. Май»,

вешний месяц один и остался.

 

«Дорогой и люби…», я совсем не ценил,

что казалось мне душным, громоздким,

знай, хохмил втихаря, анекдоты цедил,

ночью внемля «свободам» заморским.

Разве ж радость свою, я тогда не обрёл

в государстве насквозь герметичном?

Не тужил. Обожал не каких-то, там, «гёрл».

Суть нашёл в самом малом, обычном!

 

Вот и маюсь теперь, неуклюже застряв

в безмятежном своём бывшем, прежнем.

Не терпел я «Совок», только, жизнь растеряв,

с ностальгией вздыхаю: «Эх, Брежнев…»

Да, товарищ родной, Леонид, свет Ильич,

нынче смыслы предстали другими:

все, кто после смогли тронной залы достичь,

станут Слишком для нас «дорогими»…