Дантовское

Он вошёл с мороза, слегка поддатый,

виноватый взгляд соскользнул с лица.

Может, двинуть к вечности новым Дантом

тем путём, что сам себя отрицал.

Снял ботинки, молча прошёл на кухню,

чиркнул спичкой, зажёг под чайником газ.

Мир, такой привычный, однажды рухнет,

и его обломки завалят нас.

Сел на стул, пошуршал в полутьме газетой,

чёрт возьми, сто лет не читал газет.

Сколько ж нас на кухнях по белу свету,

что с тоски не взвидели белый свет.

По привычке мельком взглянул в окошко,

за окошком печально стояла ночь.

Мы в себе заблудимся понемножку,

позовём, да некому нам помочь.

Покурить, поплакать да выпить чаю,

написать какие-нибудь стихи,

что тебя прощаю, себя прощаю,

понимая, насколько, мол, был плохим.

Пустота забывшей про мир квартиры,

стук стакана, выпавшего из рук,

И не то чтобы больно, а так, противно,

стук стакана и сердца разбитый стук.

В мирозданье бьётся ненужный атом,

в позабытом углу городского дна

ты сидишь на кухне поддатым Дантом,

и душа, как ночь за окном, темна.