Дантовское

Он вошёл с мороза, слегка поддатый,
виноватый взгляд соскользнул с лица.
Может, двинуть к вечности новым Дантом
тем путём, что сам себя отрицал.
Снял ботинки, молча прошёл на кухню,
чиркнул спичкой, зажёг под чайником газ.
Мир, такой привычный, однажды рухнет,
и его обломки завалят нас.
Сел на стул, пошуршал в полутьме газетой,
чёрт возьми, сто лет не читал газет.
Сколько ж нас на кухнях по белу свету,
что с тоски не взвидели белый свет.
По привычке мельком взглянул в окошко,
за окошком печально стояла ночь.
Мы в себе заблудимся понемножку,
позовём, да некому нам помочь.
Покурить, поплакать да выпить чаю,
написать какие-нибудь стихи,
что тебя прощаю, себя прощаю,
понимая, насколько, мол, был плохим.
Пустота забывшей про мир квартиры,
стук стакана, выпавшего из рук,
И не то чтобы больно, а так, противно,
стук стакана и сердца разбитый стук.
В мирозданье бьётся ненужный атом,
в позабытом углу городского дна
ты сидишь на кухне поддатым Дантом,
и душа, как ночь за окном, темна.