У меня есть тело...
У меня есть тело –
как кора, как чешуя.
Что же мне с ним делать,
до сих пор не знаю я.
Жалобно скрипит под
ветром коренной мой дом,
а букашек битва
жрёт под травяным дождём.
Я молился много,
но не рад молитвам поп –
я дурак, что Богу
расхерачил потный лоб.
Знать бы мне, кто есть я –
Божий раб иль василиск?
В Боговом поместье
я, холоп, ужрался вдрызг.
От кромешных мыслей
перекошен липкий рот.
Мысли эти вышли
из кромешных из ворот.
В бессловесном горо-
де я разгребал мосты,
но в слова, как горы,
встряла морда пустоты.
Помню, с нефростомой
я в больничке подмокал.
На всю жизнь запомнил
я зассатые бока.
Острые подтяжки
грызли пузо в детских снах.
Ритуалы тяжко
мутит тёмная луна.
Вижу глазом ночи:
на обочинах стихов
и стихий обочи-
нах лишь косточки веков.
Нежится в закатах
наш материальный дом.
Хлипкий дождик пада-
ет под травяным углом.
Сны, миры и строфы
в нетугой желудок свой
ныкает сурово
нефтяное существо.
Сдохнет ящер мерзкий,
и под коренным дождём
смоет грим имперский.
Рухнет ельцинский дурдом.
