Окружение.
Я помню хмурый день. Вокзал.
И старшина нам приказал:
«Взять вещи и покинуть этот зал.
Оружье взять, идти во двор,
Пока молчит немецкий хор.
Там следует построиться во строй.
Мы вышли все, кругом забор.
Он по периметру простёрт.
Собою закрывал всё во дворе.
Наш старшина был очень строг,
Для нас он был, и царь, и бог.
С ним не пошутишь, и не вступишь в спор.
Мы молча все стоим в строю.
Я сам себя не узнаю.
В душе тревога, знаю почему.
Солдат бывалый я уже.
Три года службы на меже,
Связались крепко так,
Не надо уж тужей.
У нас винтовки и штыки.
Шинели в скатках, вещмешки.
Две сорокпятки, к ним снарядов ящики.
Три против танков ружьеца,
За бога, маму, и отца.
Мы устоим, задержим наглеца.
Нас целый взвод солдат лихих.
Проверенных и боевых.
У старшины имеется приказ.
Дойти до города и стать.
И закрепиться там, и ждать,
Через реку, враг будет наступать.
До места быстро мы дошли.
И там позицию нашли.
Окопы вырыли, по - полной профили.
Установили пушки мы,
Отрыли щели – ложи им.
Стал этот берег нам, своим, родным.
Мы понимаем наш афронт,
А впереди, прорвали фронт.
И прёт на нас ударный батальон.
Одни эсэсовцы у них,
Один, воюет, за троих.
Слабак бы перед ними, сразу сник.
Да, враг серьёзен и силён,
И техникой он наделён.
А, наше дело, их остановить.
И мы имеем кое – что,
Что им не в нюх, и ни во что,
Нам удержаться, до подхода главных сил.
И вдруг раздался гром и визг.
Над городом, туман повис.
Армада серых, и с крестами птиц.
И вниз летят кассеты бомб.
Горит и рвётся всё кругом,
Мы жизни признаков. Совсем не подаём.
И вот хвалёные С С.
Нахально враг на нас полез.
Впереди танки, ломят через лес.
Дошли до самой, до реки,
Нахалы, гады, остряки,
Но мы не молодёжь, мы – старики.
Пытаются понтон навесть,
А уж потом нас всех известь.
И старшина командует: «Не сметь!
Лежать, как мёртвые, лежать.
Молчать, смотреть, и только ждать,
И по моей команде, всем стрелять!»
Понтон наведён, враг попёр.
Коварен враг, очень хитёр.
По флангам хочет он пройти и обойти.
Мы понимаем, почему,
Так уж не терпится ему,
В кольцо нас окружить, потом добить.
Танк головной, понтон прошёл.
Почти до нас уже дошёл.
А мы лежим, над нами тишина.
Команды ждём, а старшина,
Ждёт до последнего звена,
Когда последний танк взойдёт, тогда.
Последний танк, понтон провис.
Раздался очень громкий свист.
Команда: «Артиллерия, огонь!»
И пушки вдарили в понтон,
Уже давно пристрелян он.
Понтон на щепки, танк ушёл на дно.
И дали мы со всех стволов.
И поле всё заволокло,
Как свечи танки там горят, чадят.
Мы по пехоте, нам плевать,
И мы умеем воевать.
Дерёмся яростно, и поминаем мать.
С С, замешкались на миг.
Огонь с их стороны затих.
И на руку, нам этакий триптих.
А танки, почти все горят,
С.С – ы, выстроились в ряд.
Идут вперёд, о чём – то говорят.
Их много, мощные ряды.
От чёрного, в глазах рябит.
А мы лежим и бьём со всех стволов.
Срезает цепи пулемёт,
Как будто косит огород.
С С смешались, стадо из коров.
Уже не думают они,
Как победить, держат штаны,
И улепётывают так, что не видны,
Кресты – медали, на груди,
И всё другое впереди.
Мы только видим, спины да ремни.
Кто добежал, пустился вплавь.
Мы монолитны, мы, как сплав.
Но мало нас осталось. Старшина,
Наш командир – цемент и сплав,
За Родину, геройски встав,
В грудь получил, осколок там застрял.
Погибло большинство бойцов.
Я знал их всех, всех знал в лицо.
Осталась горстка нас, иссяк боезапас.
Тогда сержант команду взял,
И нам приказ он передал:
«Не отступать! Оружие собрать!»
Собрать на поле было что.
Собрали мы и всё зачтём.
И отомстим, за смерть друзей своих.
Но почему – то, враг затих.
А сзади, гул машин больших.
Нас обошли, и на восток ушли.
Мы в окружении уже,
Не на переднем рубеже.
Не дождались подхода главных сил.
Сказал сержант: «Довольно ждать.
Мы будем молча отступать.
Прорвём мы фронт, соединимся мы опять!»
И мы ушли, был путь далёк.
И молча шли мы на восток.
Мы голодали, хоть воды глоток.
Много боёв, много тревог,
А под Смоленском, каждый смог.
Прорвали фронт, нам русский бог помог.
