Гомер ч2 страшный день

Очнулась она от бешеной скачки. Конь и она и невидимый ей всадник пробуравливали воздух со скоростью стрелы. Конь шел плавно, не тратил силы на прыжки, бег его стелился над землёй. Она слышала как песок и жалкие травы летели прочь из-под копыт. Наверное, уже была остановка, когда она была без памяти от страха и может быть была краткая передышка, когда все и кони и люди утомлённые скачкой и нервным напряжением отдыхали, переводя дух. И тогда её тело поменяло своё положение. Путы сняли, ноги её теперь были раздвинуты в стороны, как у наездника, что был у неё за спиной и цепко держал её за бока. Она должна была держаться за гриву коня, чтобы не упасть вниз под его копыта в жалкие травы и песок, она с трудом и болью впивала свои тонкие пальцы в тяжёлые, спутанные пряди.

На голове всё ещё ткань, темнота, смрад и ужас душили её. И ещё... Чувствовала она острое, скользкое в своём деле, раздирающее её на части. Настойчивое, неумолимое. Добивающиеся своего любой ценой. Это злое и беспощадное шло от наездника, что был за её спиной и держал за бедра её с животной цепкостью. И это приносило боль. Каждый раз оно приближалось, приносило с собой привычную боль. Оно двигалось так с движением коня. Она вспомнила, Как однажды в стаде, шедшем к колодцу, увидела вдруг она огромный, повисший член осла. И мать бывшая рядом, сказала тогда ей,

- дочь не смотри, рано тебе!

Но другие смотрели и она слышала шутки по поводу осла.

Наконец раздиравший её член устал и исчез. Конь стал идти медленнее и явно также уставал, он перепрыгнул через неровности пути, раз другой и остановился. И только тут почувствовала она не ощущаемую ей прежде боль в правой руке. Пальцы запутались в гриве не могли сами освободиться. Стали они как бы чужими. Не принадлежащими ей. Её сняли с лошади грубо, будто она стала теперь просто поклажей, с которой можно не церемониться. Тряпку стащили с головы, она вздохнула.

Тот человек стоял рядом и смотрел на неё равнодушно, расставив ноги в сапогах. От его взгляда от возникшего вдруг света и воздуха, она не стерпела и опустила свой взгляд.

Всего их трое, три коня стоят рядом, тяжело раздувая меха боков. Сёдла-отороченны мехом. Значит охотники. Взгляды прицепились к её правой руке. Говорят гортанно и непривычно. И один, тот что ближе взял её правую руку и осторожно осматрел её. Рука оказалась повреждена при падении. Пальцы посинели. Взявший её за руку говорил сердито и быстро, брызгал слюной, указывал на её руку. Руку обмыли водой, замотали тряпкой бывшей у неё прежде на голове.

Снова скачка, солнце бежит за ними по долинам, не успевает, прячется за горы песка. Она засыпает, просыпается, от движения коня, жар начинает терзать её. Жар разгорается в ней неосторожным пламенем.

Остановка, тёплая вода разжатая губы вливается в рот, она кашляет, ей становится легче. Немного легче, совсем немного. Но вот дальний дым, осторожно стелющиеся по поверхности и лай собак, такой далёкий почти не слышный. Кажется конец пути. Солнце медленно опускается за горизонт. Равнодушные звёзды табуном высыпали но темнеющем небе, посмотреть Что изменилось за день.