Грустинка

– Давай-ка, всё-таки дерзну

поставить нашу ту пластинку?

Взгрустнётся – добрым псом слизну

твою прозрачную грустинку.

Бескостным «боталом» своим, –

имей я к чуду предпосылки, –

навёл и вовсе б глянец-грим,

у глаз разгладивши морщинки…

 

Остерегусь я лепетать,

подобно классику, про кружку,

боясь, скорее, схлопотать

по шее слёту за «старушку».

Мне б всё хохмить, конём бы ржать,

себя и ближних не жалея,

вновь позабыв, что вышло Время,

а я не смел его держать…

 

Нам, кстати, нечего делить,

себя же – с дней недавних – не с кем.

Опять не вспомню: ты простить

успела ль? ведь бывал я резким,

неверным слишком, и искал

не там, обычно, вдохновлённость:

знай, дур окрестных вовлекал

в сиюминутную влюблённость…

 

Куда ж нам рваться из гнезда,

иль изменять дизайну веток?

Едва чадит моя звезда,

питаясь тленом этикеток,

обложек выцветших старьём,

давно бессмысленными фото.

Боец «невидимого фронта», –

я виден нами лишь, вдвоём…

 

Кивнёшь в сердцах, и зашкворчит

бесстыжий голос мой с пластинки.

Он снова твой, хотя звучит

для той, тебя, тогда – блондинки.

А может, пел чуть для другой –

в цвет платья крашеной брюнетки?

…И, в такт подёргавши ногой,

я залпом, с миною благой,

приму на грудь… свои таблетки…