Тридцать семь и четыре
Сон или бред - называй, как хочешь.
Книги под одеялом лежат в рядочек.
Это я. Поправляю ту, что сильнее болит.
Я теперь состою из книг.
Десятое октября в квартире.
Тридцать семь и четыре.
Сон не долгий, некрепкий. Фиго́вый сон.
Лезли правды в глаза мне со всех сторон.
Оказалось их множество, не одна.
И у каждой слеза на щеке видна.
И у каждой в руках - и меч, и щит.
И кричала каждая, что болит...
Так болит, что трудно глотать, дышать.
Просыпаюсь. Книги, холод, кровать.
Где-то бахнуло пару раз - прилёт.
Окна вздрогнули. Рядышком страх прилёг.
Повалили из книг кресты, как странная рать.
Людям на спи́ны ложатся - попробуй снять!
Так и идём с крестами, пока можно дышать,
тяжёлыми, как никелированная кровать.
А над нами - небо, распятое в вышине.
Коченеют души, распятые на войне.
У большого больного мира -
тридцать семь и четыре.
