Тридцать семь и четыре

Сон или бред - называй, как хочешь.

Книги под одеялом лежат в рядочек.

Это я. Поправляю ту, что сильнее болит.

Я теперь состою из книг.

 

Десятое октября в квартире.

Тридцать семь и четыре.

 

Сон не долгий, некрепкий. Фиго́вый сон.

Лезли правды в глаза мне со всех сторон.

Оказалось их множество, не одна.

И у каждой слеза на щеке видна.

И у каждой в руках - и меч, и щит.

И кричала каждая, что болит...

 

Так болит, что трудно глотать, дышать.

Просыпаюсь. Книги, холод, кровать.

Где-то бахнуло пару раз - прилёт.

Окна вздрогнули. Рядышком страх прилёг.

 

Повалили из книг кресты, как странная рать.

Людям на спи́ны ложатся - попробуй снять!

Так и идём с крестами, пока можно дышать,

тяжёлыми, как никелированная кровать.

 

А над нами - небо, распятое в вышине.

Коченеют души, распятые на войне.

 

У большого больного мира -

тридцать семь и четыре.