МОНПЛЕЗИР

 

Моим друзьям — Ване и Сереже

«...Преувеличен внутренний наш мир,\\а внешний, соответственно, уменьшен».

Иосиф Бродский

 

– Ну что, как посещение сортира?

– Что как?

– Дурак, ну не твоя ж моча!

Клозет! – он в дурке вроде Монплезира,

осколок древнегреческого мира

и света наподобие луча!

Глаза прикроешь, представляя бриз:

журчит Дзасаев, как брюссельский Пис.

на стенке надпись: «Здесь срал Пифагор».

Вода стекает на́ пол, будто с гор,

И – без штанов, отринувши стесненье,

философы ведут высокий спор –

и происходит смыслов сочлененье!

 

Пойми, для нас сакральна эта сральня,

и мы не замечаем ржавость труб.

Сортир в психушке – как исповедальня,

курительный салон, спортзал, стрипклуб.

 

Эй, новичок, ты дружишь с рукоблудством?

Застукают – накажут! А за что?!

Ведь это настоящее искусство.

Наш мир непозволительно жесток.

Психарь имеет право расслабляться

и, как Петров, чесать публично яйца.

Забыв, как тот сверчок, про свой шесток,

изображай царя или паяца,

мечтай, что ты находишься в палаццо,

и чтоб на завтрак — тво́рог.

Нет – творо́г!

 

Здесь главное, в убогом этом быте,

мыслишки прогонять о суициде.

Страшней всего, что не дают здесь срока,

к свободе подойти с какого бока?

 

А санитары врубят телевизор,

и вдруг поймешь — ТОТ мир лишь чуть прилизан,

но он как ТУТ, и ВСЕ сошли с ума,

и, честно, я доволен тем сполна.

 

Мир не вокруг, а в нас, такой огромный,

его ты можешь сделать бесконечным…

 

на койке слева спал Иван Бездомный,

и путь его манил куда-то Млечный.