Проклятье колхидской царевны

Тебе поют хвалы. И власть, и сила

Твои воспеты в этом славном гимне.

А я слаба, а я тебя просила:

«О, не оставь меня одну! О, помоги мне!»

Но ты стал глух. И гроздьями сирени

Цветут и юность, и любовь. Но, где вы? Где вы?!

Ты выстоял пред пением сирены,

Но бросил всё к ногам цветущей девы.

Кто знает, сколько может длиться ревность…

Наверно, столько, сколько длится смертный бой, но

Я не сдамся, я ведь мать, жена, царевна,

Пусть в битве той и мне ужасно больно.

Любовь и ненависть стоят примерно вровень,

А равнодушие напротив них обеих.

Душа простит, но гордость жаждет крови

И всё твердит: «Убей их всех, убей их!»

И ночь придет изящнее наяды,

И в эту ночь, другую возлюбив, ты

Вкусишь плоды предательства, но яды

Моей всепоглощающей обиды

Смертельны будут. И пусть гложет память

О том, что жизнь проходит, загнивая,

Но под твоими царскими стопами

Разверзнется вдруг бездна огневая.

Тогда враги мои, срываясь вниз, умрут, и

Я уйду, опять забыв про жалость,

Лишь сумрак будет прятать изумруды

Над заревом растущего пожара.

У всех былых побед, у всех Викторий

Есть крылья – упорхнут, и ты сражён, и

Не делай вид, что ты не ведал кто я,

Когда меня в Колхиде выбрал в жёны.

Придёт рассвет, и охра скал Коринфа

Спокойствием напомнит охру вафель.

Ты думал, что меня ты покорил, но

Ты руки сам по локоть окровавил!