Московский триптих
«В Москву! В Москву! В Москву!»
А.П. Чехов
1.
Время вязко нависло и массой аморфной застыло:
не бежит, не течёт,
ниоткуда куда не летит,
тычет в спину секундой с ничем не прикрытого тыла,
меж лопаток вонзая осколочный метеорит.
Ты не знаешь, жива ли ещё или…
Впрочем,
настигает реальность (и выключить это нельзя) –
суматошной рекой
тошнотворно бурлит даже ночью,
и опять ты бредёшь,
осторожно по илу скользя.
Стало трудно дышать,
город – общий вагон многолюдный,
стало трудно идти –
наступаешь в болотную топь…
Закрываешь глаза, и – виденьем
«Титаника» судно,
и сама за бортом – и спасаешь не жизнь,
но любовь.
2.
Надо ли было тебе в этот сюр,
в столицу,
чтобы повсюду – маски, не лица?
Живое встречаешь лишь иногда,
когда
среди привычного круговорота
«работа – дом – работа»
вдруг узнаёшь – оно
или?
Горькое, обухом – что ж,
заполонили…
Выйти –
не зная, вернёшься
или
последуешь в никуда?
Дышишь в вагоне подземки,
дерево деревом,
мерно раскачиваясь.
Ноги тягуче врастают в пол – из…
В недоистерике,
значимо,
словно подвешенный в петле-держалке,
тянешься вниз,
косишь
в соседний стреляющий гаджет –
попадёт?! Промажет?!
Прыгаешь с края секунды,
когда объявляют
не то для билингвов, не то для дебилов:
«The next station is...»
В этом «is»,
ничего не значащем
для чужого голоса, – вся твоя жизнь:
«is» – значит, ты существуешь,
«is» – это дом, в котором живёшь,
«is» – ешь, молишься, любишь,
ничегонеделаешь,
провожаешь, встречаешь, ждёшь…
И от одной только мысли,
что для кого-то твоё «is»
может стать мишенью,
охватывает паника
и колотит дрожь.
«Следующая станция...»
Сойти или остаться?!
Все подземки в мире похожи,
однако московская – круче!
И пусть под масками часто
не лица – рожи,
считающие меня невезучей,
и пусть я не вписываюсь
в их систему координат –
Должен же, должен хоть кто-то
быть мне рад!
Мне безразлично, что большинство
в беспроводных наушниках,
а у меня – вечно спутанные провода.
Это не мешает мне слушать
Lifelines от А-ha…
И вдруг словно вспышка, пожарище,
огненные протуберанцы –
это ты, бесшумно касаясь плеча,
спрашиваешь,
не выхожу ли я
на следующей станции…
«Люблино. Поезд дальше не идёт. Просьба освободить вагоны».
3.
Сырое молоко – киснет,
кипячёное – горкнет,
молодое вино бродит не меньше шести недель,
а выдержанное – мягко пьянит…
Нет, не время ещё,
не хочу – в мешке целлофановом
на помойку!
Пусть лучше –
в клочья меня разносит
стих-динамит!
Не хочу, чтобы так – стерильно,
снаружи и изнутри –
антисептиком…
Пусть забросают камнями брюзжащие скептики,
пусть даже грязь на строки налипнет,
если она питает творческое либидо!
Или как у Хаима Сутина,
чтобы тело – кровавой тушей!
Господи, что же несу я…
Милый!
Нет, не читай меня и не слушай,
ты изучай
мои мысли и линии,
в них я, как раньше –
Весна Боттичелли,
в них – Благовещенья белые лилии.
Vita eterna – не трах качелях…
Что пересолено, то не горчит.
Что же ты мешкаешь, ранить боишься?
Только не словом!
Милый, молчи…
Вскрытые вены – такая банальщина!
В рай через ад не зови…
Всё, что осталось от настоящего –
неумолимое,
невыводимое,
нет, не заклятие – наша молитва
любви.
2021 - 2022
Стилистический анализ:
Этот текст – своего рода тематический цикл «ЛГ в отсутствии любви и смерти».
Автор сделал попытку осмыслить и воплотить, по определению Цветана Тодорова (французский философ, теоретик литературоведения) то «незначительное и повседневное», что составляет суть жизни: быть, а не существовать, любить – но, как в одноимённом фильме, «не умереть во имя».
В play-листе этой системы координат мирно уживаются и зарубежные хиты (песня Lifelines норвежской группы A-ha), и песни современных российских бардов, которые легко угадываются из аллюзии «ничегонеделаешь».
Плеоназмы в тексте используются, в основном, для достижения яркости впечатления и усиления эмоционального воздействия. Например: «Не хочу, чтобы так – стерильно,
снаружи и изнутри – антисептиком…» Или во второй части триптиха:
И вдруг, словно вспышка, пожарище,
огненные протуберанцы…
В данном случае плеоназм – приём психологического параллелизма, когда физический феномен (явление природы или стихийное бедствие) можно сопоставить с психическим феноменом (чувством).
Также, по мнению автора, плеоназмом является анафора «is»:
«is» – значит, ты существуешь,
«is» – это дом, в котором живёшь,
«is» – ешь, молишься, любишь;
как и многократные повторы союза «и».
В тексте использованы и такие приёмы, как:
– олицетворения, например: «Время тычет в спину секундой с ничем не прикрытого тыла»;
– метафоры и сравнения, например: «реальность…суматошной рекой тошнотворно бурлит», «город – общий вагон многолюдный», «ноги тягуче врастают в пол» и пр.
– эллипсисы, например: «повсюду – маски», «чтобы тело – кровавой тушей!»;
а также другие тропы (эпитеты, ирония), лексические и синтаксические средства.
Автор желает всем по возможности не сворачивать со своих lifelines и оставаться самими собой при любых обстоятельствах.
