1.

Время вязко нависло и массой аморфной застыло:

не бежит, не течёт,

ниоткуда куда не летит,

тычет в спину секундой с ничем не прикрытого тыла,

меж лопаток вонзая осколочный метеорит.

Ты не знаешь, жива ли ещё или…

Впрочем,

настигает реальность (и выключить это нельзя) –

суматошной рекой

тошнотворно бурлит даже ночью,

и опять ты бредёшь,

осторожно по илу скользя.

Стало трудно дышать,

город – общий вагон многолюдный,

стало трудно идти –

наступаешь в болотную топь…

Закрываешь глаза, и – виденьем

«Титаника» судно,

и сама за бортом – и спасаешь не жизнь,

но любовь.

 

2.

Надо ли было тебе в этот сюр,

в столицу,

чтобы повсюду – маски, не лица?

Живое встречаешь лишь иногда,

когда

среди привычного круговорота

«работа – дом – работа»

вдруг узнаёшь – оно

или?

Горькое, обухом – что ж,

заполонили…

Выйти –

не зная, вернёшься

или

последуешь в никуда?

Дышишь в вагоне подземки,

дерево деревом,

мерно раскачиваясь.

Ноги тягуче врастают в пол – из…

В недоистерике,

значимо,

словно подвешенный в петле-держалке,

тянешься вниз,

косишь

в соседний стреляющий гаджет –

попадёт?! Промажет?!

Прыгаешь с края секунды,

когда объявляют

не то для билингвов, не то для дебилов:

«The next station is...»

 

В этом «is»,

ничего не значащем

для чужого голоса, – вся твоя жизнь:

«is» – значит, ты существуешь,

«is» – это дом, в котором живёшь,

«is» – ешь, молишься, любишь,

ничегонеделаешь,

провожаешь, встречаешь, ждёшь…

И от одной только мысли,

что для кого-то твоё «is»

может стать мишенью,

охватывает паника

и колотит дрожь.

«Следующая станция...»

Сойти или остаться?!

 

Все подземки в мире похожи,

однако московская – круче!

И пусть под масками часто

не лица – рожи,

считающие меня невезучей,

и пусть я не вписываюсь

в их систему координат –

Должен же, должен хоть кто-то

быть мне рад!

Мне безразлично, что большинство

в беспроводных наушниках,

а у меня – вечно спутанные провода.

Это не мешает мне слушать

Lifelines от А-ha…

 

И вдруг словно вспышка, пожарище,

огненные протуберанцы –

это ты, бесшумно касаясь плеча,

спрашиваешь,

не выхожу ли я

на следующей станции…

 

«Люблино. Поезд дальше не идёт. Просьба освободить вагоны».

 

3.

Сырое молоко – киснет,

кипячёное – горкнет,

молодое вино бродит не меньше шести недель,

а выдержанное – мягко пьянит…

Нет, не время ещё,

не хочу – в мешке целлофановом

на помойку!

Пусть лучше –

в клочья меня разносит

стих-динамит!

Не хочу, чтобы так – стерильно,

снаружи и изнутри –

антисептиком…

Пусть забросают камнями брюзжащие скептики,

пусть даже грязь на строки налипнет,

если она питает творческое либидо!

Или как у Хаима Сутина,

чтобы тело – кровавой тушей!

Господи, что же несу я…

Милый!

Нет, не читай меня и не слушай,

ты изучай

мои мысли и линии,

в них я, как раньше –

Весна Боттичелли,

в них – Благовещенья белые лилии.

Vita eterna – не трах качелях…

Что пересолено, то не горчит.

Что же ты мешкаешь, ранить боишься?

Только не словом!

Милый, молчи…

 

Вскрытые вены – такая банальщина!

В рай через ад не зови…

Всё, что осталось от настоящего –

неумолимое,

невыводимое,

нет, не заклятие – наша молитва

любви.

 

2021 - 2022

 

Стилистический анализ:

 

Этот текст – своего рода тематический цикл «ЛГ в отсутствии любви и смерти».

Автор сделал попытку осмыслить и воплотить, по определению Цветана Тодорова (французский философ, теоретик литературоведения) то «незначительное и повседневное», что составляет суть жизни: быть, а не существовать, любить – но, как в одноимённом фильме, «не умереть во имя».

В play-листе этой системы координат мирно уживаются и зарубежные хиты (песня Lifelines норвежской группы A-ha), и песни современных российских бардов, которые легко угадываются из аллюзии «ничегонеделаешь».

 

Плеоназмы в тексте используются, в основном, для достижения яркости впечатления и усиления эмоционального воздействия. Например: «Не хочу, чтобы так – стерильно,

снаружи и изнутри – антисептиком…» Или во второй части триптиха:

И вдруг, словно вспышка, пожарище,

огненные протуберанцы…

В данном случае плеоназм – приём психологического параллелизма, когда физический феномен (явление природы или стихийное бедствие) можно сопоставить с психическим феноменом (чувством).

Также, по мнению автора, плеоназмом является анафора «is»:

«is» – значит, ты существуешь,

«is» – это дом, в котором живёшь,

«is» – ешь, молишься, любишь;

как и многократные повторы союза «и».

 

В тексте использованы и такие приёмы, как:

– олицетворения, например: «Время тычет в спину секундой с ничем не прикрытого тыла»;

– метафоры и сравнения, например: «реальность…суматошной рекой тошнотворно бурлит», «город – общий вагон многолюдный», «ноги тягуче врастают в пол» и пр.

– эллипсисы, например: «повсюду – маски», «чтобы тело – кровавой тушей!»;

а также другие тропы (эпитеты, ирония), лексические и синтаксические средства.

 

Автор желает всем по возможности не сворачивать со своих lifelines и оставаться самими собой при любых обстоятельствах.