321…

Очнёшься утром,

если ближе к утру случилось веки сомкнуть,

и видишь кошмарный сон,

и хочется снова уснуть и больше не просыпаться.

Навязчивый голос, про то что, здесь все умрут —

и те кто за, и те кто против дружбы навек и братства.

И дробно виски отбивают «за что, за что?».

В разрушенном доме прилип к потолку красный шарик —

несбывшимся праздником, чьей-то детской мечтой —

а Чик и Брикки давно сбежали.

 

Катится снежный ком — голова ли, живот ли бабий.

И где руки-ноги? А, их хватило на пьедестал,

но он куда-то пропал или же запоздал.

Сладкий мой зимородок, что-то мычащий, слабый.

Ты улетишь через два с лишним года

туда, где снега и на снежок-то не хватит.

Хватит о грустном, хватит! А пока ты в отдельной палате,

и свобода твоя — несвобода.

 

Операция начинается. Маска, скальпель, разрез.

Вот ты в резиновых пальцах, в белых — как снег.

Белая лампа-солнце глаза не разъест?

Громче кричите, создание новорождённое.

Кажется, вечность голоса ждём её.

Шлёп, шлёп — меньше снежка попа,

замёрзшей руки синей.

И бог с ней, ещё нарастёт к весне.

 

Плавала Лиля в большом животе.

Лилю делили клетки не те.

Схлопнулась до яйцеклетки.

Сперматозоид меткий

Вернулся в дуло.

Папа уснул и мама уснула.

В съёмной квартире спят.

Ночью наступит март.