321…

Очнёшься утром,
если ближе к утру случилось веки сомкнуть,
и видишь кошмарный сон,
и хочется снова уснуть и больше не просыпаться.
Навязчивый голос, про то что, здесь все умрут —
и те кто за, и те кто против дружбы навек и братства.
И дробно виски отбивают «за что, за что?».
В разрушенном доме прилип к потолку красный шарик —
несбывшимся праздником, чьей-то детской мечтой —
а Чик и Брикки давно сбежали.
 
Катится снежный ком — голова ли, живот ли бабий.
И где руки-ноги? А, их хватило на пьедестал,
но он куда-то пропал или же запоздал.
Сладкий мой зимородок, что-то мычащий, слабый.
Ты улетишь через два с лишним года
туда, где снега и на снежок-то не хватит.
Хватит о грустном, хватит! А пока ты в отдельной палате,
и свобода твоя — несвобода.
 
Операция начинается. Маска, скальпель, разрез.
Вот ты в резиновых пальцах, в белых — как снег.
Белая лампа-солнце глаза не разъест?
Громче кричите, создание новорождённое.
Кажется, вечность голоса ждём её.
Шлёп, шлёп — меньше снежка попа,
замёрзшей руки синей.
И бог с ней, ещё нарастёт к весне.
 
Плавала Лиля в большом животе.
Лилю делили клетки не те.
Схлопнулась до яйцеклетки.
Сперматозоид меткий
Вернулся в дуло.
Папа уснул и мама уснула.
В съёмной квартире спят.
Ночью наступит март.