Курбес. О чём молчат мужчины
Курбес
Юрка по жизни был молчуном. Огромный, чуть полноватый, с большим круглым лицом и в самых простых очках с большим минусом. Он был женат на замечательной женщине, которая никогда не называла его по имени, а сократила фамилию – Курбесов – и звала просто Курбес. «Курбес, супчик стынет!», «Курбес, картошку с балкона принеси», «Курбес…», - он и не помнил, и не был уверен, что она знала его имя. Юрка поначалу сердился, но как часто бывает у огромных и толстых – махнул рукой и смирился.
Жили они душа в душу, так как Юрка никогда не возникал. Детей у них не было, хотя они и старались по ночам. За воротник Юрка не закладывал и с другими мужиками дружбу не водил, хотя и не ссорился ни с кем. Такой большой, неразговорчивый молчун.
Супругу его такое положение дел вполне устраивало. Ей нравилось командовать таким большим и послушным. Она специально примечала знакомых краешком глаза и нарочито громко отдавала приказания: «Курбес, нам туда», - и сворачивала невпопад в чужой переулок, находила там овощную палатку или магазинчик и покупала то, что и вовсе им не требовалось. Юрка перестал на это реагировать.
* * *
В какой-то момент Рита поняла, что Курбес грустит и замыкается. Только близкий человек смог бы понять, что молчун замкнулся. Надо было срочно исправлять положение, и Рита придумала для Юрки хобби. У двоюродного брата в гараже пылилась, с Бог знает каких времён, «Победа». Не на ходу, но в приличном состоянии и не ржавая. Через две недели и гараж, и «Победа» были уже в Юркином владении. Рита не пожелала оформлять дарственную на себя, а заставила брата (который и возразить-то ей не смел) всё отписать Курбесу. Юрка поначалу не поверил, что такое возможно. Он распахнул двери гаража, любуясь кофейным окрасом с молоком своей неожиданной подруги. Заулыбался. Как давно она не видела этой его простой и добродушной улыбки?! Он сгрёб её в объятия и чуть не задушил.
* * *
В гаражах Юрку приветствовали: «Здорова, Победа!». Он приветливо махал рукой и улыбался. Первым делом он оборудовал теперь уже свой гараж. Соорудил полочки и разложил на них те инструменты, что были от прежнего владельца, тщательно выдержав их в бензинчике и керосинчике. Юрка терпеть не мог ржавчину, хоть и работал в перчатках. Потом докупил и много других инструментов, чтобы было всё своё. Наверное, он был чуть жадноватый – не любил одалживать свой инструмент. По этой причине он стал закрывать двери гаража в любое время дня, чтобы к нему не приходили другие автолюбители и завсегдатаи гаражей. Он предпочитал одиночество, когда никто не видит, как он гладит огромной пятернёй свою Ласточку.
* * *
Прошёл год. Юрка изменился до неузнаваемости. Из послушного мужа и домоседа превратился в отшельника. Едва придёт с работы, перекусит, не садясь за стол, и спешит в свой гараж. Жена ему доверяла, так как знала, что Курбес не потребляет, не курит и друзей с подобными привычками в его окружении не было и нет.
* * *
Этот воскресный день выдался особенным. Стоял ранний сентябрь, было по-летнему тепло. Солнце только-только начало склоняться к вечеру. Замечательный день, особенный. Юрка утопил ключ зажигания и с замиранием сердца повернул его в затворе. Ласточка откликнулась мгновенно. Юрка погладил руль, выжал сцепление и выехал из гаража. Он гордился не собой, а своей Ласточкой. Она такая красивая, ухоженная, родная. Не осталось и следа от сиротливости. Заботливые руки всё обустроили. И чехлы легли на сидения – не современные, а такие, как он в кино когда-то увидел.
Он поехал по малолюдным улочкам, привыкая к управлению. Ему совершенно не хотелось гнать и выжимать скорость. Он привыкал к своей Ласточке, как к любимой женщине.
* * *
Незаметно опустились сумерки, небо затянуло и стал накрапывать мелкий дождик. Юрка поначалу обрадовался и включил дворники. У него всё работало, как часы. Хотел было потянуться к приёмнику, чтобы включить его и найти «Маяк», да вспомнил, что давно настали другие времена и где теперь этот «Маяк» он и понятия не имеет.
* * *
Она стояла на обочине. Мокрая, с опущенной головой, растрёпанными волосами, замёрзшая и держала вытянутую руку, взывая о помощи. Юрка затормозил и хотел что-то весёлое сказать, как осёкся. Кофточка была разорвана, тушь текла по лицу, женщина беззвучно рыдала. Он открыл дверцу, и она села; потом согнулась и зарыдала в голос. Она казалась теперь такой маленькой, мокрой и несчастной. «Куда?» - как можно мягче спросил Юрка. «Домой» - ответила она, словно он должен был знать, где её дом. На светофоре она попросила: «Теперь направо. Ещё одна улица и я дома». Юрка не спешил, ехал медленно; в его голове он видел полный стакан воды, который непременно надо донести, не расплескав ни капельки живительной влаги. Он подвёз её к третьему подъезду. Она вышла, не поднимая на него глаз, и скрылась за дверью подъезда. Юрка начал пытливо всматриваться в окна полусонного дома, чтобы увидеть, где появится свет. Она жила на пятом этаже и окна выходили на подъезд. Строго над козырьком. Юрка не торопился уезжать. В какой-то момент пришло осознание того, что с ней случилось, и он боялся, что она в отчаянии выбросится на этот козырёк.
Он простоял час, ещё один час. Дождался, когда уснёт весь дом и только потом завёл свою Ласточку, плавно выжал сцепление и поехал обратно в свой родной гараж. Первый рейс оказался особенным. И если бы ему теперь предложили поменять свою «Победу» на лексус или джип, он и с приплатой не согласился бы на это. Взгляд перешёл на сидение, где недавно была его первая пассажирка, и он заметил там заколку или чем там они волосы прихватывают?
* * *
Наступили для Юрки странные времена. Он выезжал из гаража и к наступлению сумерек направлялся к тому подъезду, где на пятом этаже над козырьком были окна незнакомой ему женщины, в память о которой в бардачке хранилась заколка («Или чем они там волосы прикалывают?»).
* * *
Через две недели он снова её увидел. Она была спокойна, собрана, в однотонном осеннем плаще. Каштановые волосы прикрыты лёгким платочком. Он коротко посигналил ей. Она почему-то сразу поняла, что эта старая и старомодная машина ждёт именно её. Она сама подошла, открыла дверцу и посмотрела на него. Юрка засмущался и опустил глаза и голову к рулю. «Спасибо, если бы не Вы…», - она закрыла дверцу и хотела уже застучать каблучками по тротуару, но Юрка тронулся, поравнялся с ней и через открытое окошко просто сказал: «Я Вас ждал, две недели ждал». «Зачем?» - она смотрела на него испытующе. «Волновался за Вас», - не стал кривить душой Юрка. «Да садитесь уже. С ветерком отвезу» - и она послушалась.
- Куда мы теперь поедем?
- В женскую консультацию.
- А зачем?
- Хочу записаться на аборт.
Юрка не на шутку разволновался. «Нет, так нельзя. Слышите, нельзя! Я не разрешаю» - он проводил ладонью по лицу и крутил своей большой и бестолковой головой, отрицая такую возможность. Она смотрела на него чуть испугано. «Как Вас зовут?» - поинтересовалась она после долгого молчания. «Курбес, то есть Юрка Курбесов. Курбес балбес» - выдохнул он. «Какой же Вы балбес? Вы настоящий мужчина», - она отвела глаза и задумалась. «Я своим признаю… только не надо» - он остановился и уронил голову на руль.
* * *
Роды прошли в срок. Родился замечательный мальчик. Юрка и Рита встречали Лиду из роддома. Юрка «сознался» Рите, что завёл интрижку на стороне, но любит её и уходить к другой не станет, а от ребёнка не откажется. Рита целую неделю дулась, а потом неожиданно обняла мужа, прижалась к нему и произнесла коротко: «Какой же ты хороший, Юрка». Он перестал быть Курбесом. Он был Юркой, её любимым Юркой.
