Расставляя точки
Памяти Айртона Сенны.
За виртуозное управление болидом в непогоду его по праву прозвали "бразильским волшебником". Но Айртон творил чудеса не только на гоночной трассе. Он одаривал волшебством тех, кого жестокая судьба коварными происками доводила до роковой черты. Тысячи сирот благодаря незримому земному ангелу спасались от падения в бездну жизни. Львиную долю своих доходов до самой смерти Айртон перечислял на счета детских домов и сиротских приютов, подписываясь при этом "Неизвестный"...волшебник, который с добродушной улыбкой отзывался на оклик "Rainman" ("Человек дождя"), глубоко убежденный в том, что, как бы ни было на душе, слёзы ангелу всегда надо прятать за пеленой дождя, иначе люди перестанут верить в чудеса...
— Не страшно? – донеслось до меня. В окружающем мягком свете никого не было.
— Нет, спокойно, — произнёс я.
— Что-то не так? – многозначительно спросил голос.
— Здесь нет даже дуновения, а свет так устойчив, что о грозе можно лишь мечтать, — с досадой отметил я.
— Это важно? – удивился голос.
— А как без ливня и ветра? Нестись вихрем по мокрой трассе, каждой клеточкой вбирая скорость, пока... — я запнулся и, схватившись за голову, закрыл глаза...
Красно-чёрный болид на бешеной скорости несётся по трассе. Рядом мчатся машины соперников. На седьмом круге болид, игнорируя поворот и не сбавляя скорость, врезается в бетонную стену...
Генпрокурор Марио Кастеллани долго разглядывал на экране покорёженную груду металла. Взятый крупным планом пилот не подавал признаков жизни. Марио знал каждый кадр плёнки наизусть: через пять минут приземлившийся вертолёт доставит потерпевшего в ближайший госпиталь, гонка продолжится, спустя час после финиша объявят о трагической гибели виртуоза «Формулы» гонщика Алонсо Серры.
Газеты пестрели заголовками. Марио не мог оторваться от фото Алонсо на первой полосе «Libero», сделанное перед стартом, задаваясь вопросом, отчего у уверенного в победе человека во взоре застыла безысходность: «Ты знал, что там поворот, почему?»
— Извините за вторжение, в приёмной нет секретаря. Пожалуйста, уделите мне минуту! – появившийся в дверях господин отвлёк его от раздумий. – Старший помощник префекта Марселя Эмиль Рено. – Он показал удостоверение.
— Решили выходные провести на пляжах Болоньи, мсьё? Больно вы бледный, – с сарказмом произнёс Марио.
— Я по делу Алонсо Серры, — серьёзно ответил Эмиль.
— Пилот не справился с управлением, несчастный случай. – Отрывисто сказал Марио.
— Это заключение итальянской прокуратуры. Алонсо Серра был ещё и гражданином Франции, префектура Марселя, где погибший проживал на улице Ла Канабьер, нуждается в неопровержимых уликах для вынесения конечного вердикта. – Отчеканил Эмиль.
— Вы сомневаетесь в профессионализме наших сотрудников? – прокурор встал из-за стола.
— Подозревать – часть нашей профессии. – Эмиль сохранял спокойствие. – Не доверяю преступникам, свою работу выполняю в одиночку, не полагаясь на мнения коллег. – После паузы добавил, – однако осмотр места происшествия без вашего участия считаю недопустимым, синьор Кастеллани.
Марио вёл машину, избегая общения со странным пассажиром: «Только этого прощелыги не хватало! Ему не терпится угодить префекту, а мне бы завтра «точку» с дела снять...»
— «Точку» поставить никогда не поздно, — заговорил Эмиль.
— Не понял, — опешил Марио, подумав «мысли читает что ли».
— Вопрос в том, над чем: «i» или «no», — он посмотрел в глаза прокурору.
— «No» в смысле «нет»? – Марио притормозил у бетонного бокса.
— Синьор прокурор, «no» ещё значит и «ни», — Эмиль побрёл вовнутрь.
Во время гонок в боксе не протолкнуться: пилот с механиками суетятся, шныряют журналисты, медики, представители организаторов. Сейчас было безлюдно. Старый механик машины Серры с отрешённым видом сидел возле останков болида. При виде служебного удостоверения прокурора он напрягся, но тотчас расслабился, когда Эмиль опустился перед ним на корточки:
— Расспросов не будет, обещаю! В Марселе мы с Алонсо по ночам колесили по городу на моём «Фиате». А прибавляя скорость, он изображал недовольное лицо милого молчуна Баббо. Ведь тосканцы так называют своего бога?
— Кто ты? – глаза старика наполнились слезами.
— Друг, которому правда дороже протокола! – Эмиль накрыл ладонью дрожащую руку старика.
— У моего мальчика не было друзей, — заикаясь, проговорил старик.
— Потому что он машинам доверял больше, чем людям? Может, он ошибался? – Эмиль взглядом указал на искореженный болид.
— «Огненная пантера» ни разу не подвела его! – оживился механик. Но через секунду, прикрыв лицо руками, заплакал. – Окошко потемнело. Малышу стало неудобно, и я нарастил руль: разрезал колонку пополам и вставил внутрь кусок трубки. Кто мог знать...
— Бред! – нервно сказал Марио. – На допросе этот старик жестикулировал, он на учёте в психоневрологическом диспансере. Нельзя доверять его словам!
— Порой Небеса раскрывают правду устами безумца, чтобы её не распяли криками «Ложь!», — Эмиль извлёк из-под сиденья болида сломанный руль. – Вероятно, перед входом в вираж Серра резко повернул руль; трубка, не выдержав нагрузок, надломилась, и руль остался в его руках. В такой ситуации даже самый великий гонщик бессилен что-то изменить. Но о причине, побудившей Алонсо вручную нарастить руль, остаётся догадываться. Хотя...
— Продолжайте, похоже, вы не зря появились перед завтрашним заседанием апелляционного суда, — Марио в смятении провёл рукой по лбу.
— Перед решающим заездом организаторы отключили электронные устройства на всех болидах, «окошко», как сказал Баббо. На первый взгляд, мера, лишающая пилота возможности технической поддержки. Но электроприбор фиксировал также...
— Смерть пилота на трассе... — испуганно прошептал Марио.
Эмиль кивнул:
– За два дня до трагедии на этой же трассе насмерть разбился австралийский гонщик, в болиде у него странным образом не работал электроприбор. Первым возле погибшего оказался Алонсо, который понял, что пилот мёртв. Вопреки условиям, гонки не остановили, а австралийца под видом живого забрали в больницу. Победу в том злополучном заезде одержал немецкий гонщик, на которого были сделаны немыслимые в истории гонок ставки.
— Серра стал свидетелем убийства? – прокурор поднял глаза на Рено.
— Свидетелем, которого позже убрали его же руками. – Заключил Эмиль.
— Баббо, начнём! – в бокс вбежал мальчуган лет двенадцати. Увидев Марио, он помрачнел. – Я вас помню, синьор. Пожалуйста, не забирайте Баббо.
— Как тебя звать? – Эмиль похлопал его по плечу.
— Микеле, синьор, — робко ответил тот.
— Любишь машины? – Рено приобнял его.
— Нравится играть наперегонки с ветром, — улыбнулся мальчуган.
— Синьор прокурор, перед вами будущий чемпион мира, — воскликнул Эмиль. – Он им точно станет, потому что твёрдо расставил точки над «no»: ни денег, ни славы, только попутного ветра.
— Вернулся? – озадачился голос.
— Суд оправдал обвиняемых; прокурор, узнав, что мэр - его друг детства - в сговоре с организаторами, подал в отставку, — обречённо вымолвил я.
— Поставил точки над «i» как Серра, но не остался как Рено? — не отставал голос.
— Без права отдаться на волю ветра и прятать слёзы за пеленой ливня? – усмехнулся я. – Уволь! За маской из денег прячется Дьявол, это уже Твоя война. Прошу, убереги Микеле от опасных поворотов.
— А это отныне твоя забота, ангел Алонсо! – прозвучало в ответ.
/Конкурс "Чемпионат по прозе".
На фото Айртон Сенна перед смертельным заездом 1 мая 1994 года из личного архива генерального прокурора в отставке Маурицио Пассарини /
Деньги стоят слишком дорого.
Ральф Уолдо Эмерсон
