Груз одержимости.
По старой памяти - знакомою тропою,
сегодня гостем в лес решил зайти.
В воде ручья попробовать,не скрою,
свои амбиции от юности найти.
И так бывало раньше - в глушь лесную,
сюда я забирался,словно вор,
где выбирал пейзаж себе,рискуя,
украсть у осени лишь - золота убор.
Я представлялся тенью Левитана,
Я Шишкина в себе мог узнавать!
Но тихо жертвой став самообмана,
ошибок всё ж не научился признавать.
В моих этюдах жгучая бездарность,
безликость всех написанных картин,
являла лишь судьбы моей коварность,
где критик был и зритель - я один.
Сто лет прошло!Но мысль на самом деле,
всегда одна - свои художества простить!
За серость повиниться акварелей.
За то,о чём я продолжаю так грустить.
Но как закрыть глаза на вдохновение,
призвание тех дней,где был любви исток?
Оно ведь вновь зовёт,презрев года забвения,
опять... набросок сделать на листок!
сегодня гостем в лес решил зайти.
В воде ручья попробовать,не скрою,
свои амбиции от юности найти.
И так бывало раньше - в глушь лесную,
сюда я забирался,словно вор,
где выбирал пейзаж себе,рискуя,
украсть у осени лишь - золота убор.
Я представлялся тенью Левитана,
Я Шишкина в себе мог узнавать!
Но тихо жертвой став самообмана,
ошибок всё ж не научился признавать.
В моих этюдах жгучая бездарность,
безликость всех написанных картин,
являла лишь судьбы моей коварность,
где критик был и зритель - я один.
Сто лет прошло!Но мысль на самом деле,
всегда одна - свои художества простить!
За серость повиниться акварелей.
За то,о чём я продолжаю так грустить.
Но как закрыть глаза на вдохновение,
призвание тех дней,где был любви исток?
Оно ведь вновь зовёт,презрев года забвения,
опять... набросок сделать на листок!