Нина.
Все в конец запутались дела.
И какая – то апатия нашла.
Что же делать, может начать пить вино?
Всё не ладится, и всё уж, всё равно.
Я беру бутылку и стакан:
«Выпью, сколько выпью, буду пьян.
Пьянству – бой, но это не изъян.
Может полегчает, буду – пан.»
Выпил я один, налил другой стакан.
Не берёт вино, не становлюсь я пьян.
Я один, жена ушла, и много ран,
Душу мне терзают, как тиран.
Уже много лет, ушла жена.
Уже много лет, закончилась весна.
Уже много лет, не знаю сна.
Если засыпаю, то во сне, она.
Ну, конечно же, работа отвлекает,
Загружает глубоко, не отпускает.
Я, конечно же, работой дорожу,
И при виде женщин, не дрожу.
Вдруг, приходит мысль, спасительная мне.
Почему я здесь, не на лихом коне?
Что себя корить и угнетать,
Может позвонить, и удержать?
И звоню я с Бреста, в Минск,
Звоню бодрей:
«Нина, приезжай, я жду, скорей!
Встретимся и вспомним,
Прежние года.
А всё остальное,
Чепуха и ерунда.»
Отвечает Нина: «Хорошо.
Вот закончится метель,
И снежный порошок.
Всё уляжется, и сгинут, все ветра,
Я приеду, я всегда тебя ждала.»
И проходит день, и наступает ночь.
Не приходит сон, уходит прочь.
Слышу стук я в дверь:
«Открой скорей!
Я уже стою,
Возле твоих дверей.»
Открываю, обнимаю, и держу,
Наши сердца бьются, я дрожу.
Подвожу её я к креслу и сажу.
На её колени, голову ложу.
Нина, мне давно, любимый человек.
С ней, могли быть счастливы, во век.
Но она, замужняя жена,
И по – своему, она ему верна.
Говорим мы обо всём, мы говорим.
Хоть легли мы с ней в кровать, но мы не спим.
Мысли мы, друг другу, поверяем,
Обнимаю я её, и время, не теряю.
Утро, и уже забрезжил свет.
Ну, что скажет, мне она в ответ?
Ничего не говорит, страдает.
И слова, и мысли, выбирает.
Мы идём гулять, сегодня воскресенье.
В парке хорошо, искрится возрожденье.
Поют птицы, веселятся дети.
Всё – таки, как хорошо, на белом свете.
Мы потом идём, в кафе, обедать.
Что по парку, нам бездумно, бегать?
Не спеша, меню мы выбираем.
Всё приносят нам, обедать начинаем.
Говорит мне Нина: «Ты, не изменился.
Только поседел и обуглился.
А всё остальное, при тебе.
Ты, большое удовольствие, доставил мне.»
Я смеюсь, благодарю, и наливаю,
Нам вино в бокалы, я всё знаю.
Прошлое и настоящее, всё было.
Поросло быльём, водою смыло.
Ну, а будущее, под вопросом,
И не хочется, мне оставаться с носом.
И поэтому, я, улыбаясь, говорю:
Да и ты, в порядке, я смотрю.
Видно нужно нам оставить, всё, как было.»
А шампанское, искрилось и бурлило.
Засмеялась Нина, очи заблестели:
«Мы, друг друга любим, и всегда любить хотели.»
Мы домой вернулись, вновь лежали.
У неё дела, они её держали.
Уже вечер, нужно уезжать.
На вокзал пошёл, её я провожать.
Всё, уехала моя любовь, из Минска.
Но мне стало хорошо, как – то искристо.
Поздно ночью, мне она звонила.
И всё говорила, говорила, говорила.
Нет, не получилось, у нас счастья.
Навалилось всё: дела, ненастье.
90-е, проклятые, нависли.
Не до чувств, и чувства все, прокисли.
Да, сурова жизнь, её законы,
Не пологие и ровные загоны.
А крутые горки, виражи,
Знай, преодолей, и не тужи.
Скрыла дымка память, как всегда.
Всё прошло, как вешняя вода.
Иногда, я вспомню Нину, и взгрустну,
И откинусь на подушку, и усну.
Всё проходит, так устроил Бог.
Всё преодолел и всё бы смог.
Но не просто всё, где Бог, а где порог?
Так проносят мимо рта, и твой пирог.
