По эту сторону рая
Фитцджеральд — тот с утра пил терпкий джин,
и Гэтсби был велик, и ночь нежна.
И я бываю рюмкой одержим,
не пишется при этом ни хрена.
А вот его дружок Хемингуэй
обычно надирался вискарём.
Я ж смаковал вчера ячменный эль,
и только расплывался окоём.
Ремарк, предпочитая кальвадос,
стереть пытался память о войне.
Как угадать напиток — вот вопрос,
в каком мне музу искупать вине?
Есенин зашибал, как русский, всё.
Москва кабацкая, подай скорей «ерша»!
Водяра, будто синь, глаза сосёт.
Страдает не желудок, а душа!
А Ерофеев хлобыстал такое!
Дурман зато развязывал язык.
Он почитал бутылку за благое.
«Мне пить с тобою не о чем», мужик!
А бросить… да с какого перепугу?
Не проживу пусть двадцать лишних лет.
Увековечу лучше я подругу,
которая мне делает минет.
И я смогу, себе сам вопреки!
Наш грех сегодня снова первороден…
«Ленивая излучина реки
лишь повторяет контур твоих бёдер».
