Жертвам политических репрессий

Ноябрь тихо бродит по двору
И шаркает ногами по асфальту,
А я лежу и мучаюсь в бреду -
Все, кто вокруг, не доживут до марта.

Над лампочкою вьётся мотылёк,
Отбрасывая тень на наши лица.
Я отмотаю первый в жизни срок
За то, что не желал угомониться

И замолчать. Скрипит толпа пружин,
И кто-то справа вновь играет в карты,
Ещё не всё за нас решил режим,
Вот только мы не доживём до марта.

Вдруг где-то в коридоре скрипнет дверь,
Мороз по коже пробежит привычный.
Здесь не проси, не бойся и не верь -
Не сокращай остаток своей жизни.

Ну почему не гаснет этот свет?! -
Застряв в глазах усталых воспалённых
У тех людей, чьё имя под запрет
Внесли - у безнадёжных заключённых.

Ну почему так холодно в тюрьме?
Костёр не разведёшь и не согреешь
Костей своих. Лежишь себе во тьме
И тихо так от страха леденеешь

Под разговор и топот часовых,
С едой, застрявшей посредине глотки,
Прислушиваясь к плеску ледяных
Печальных волн за кованой решёткой,

Ещё разок отмерив, сколько дней
Осталось до намеченного срока,
Морально приготовившись к зиме,
Что будет длиться до немного вздоха,

Что станет точкой. "Кончился поэт.
Расстрелян за стихи, как враг народа",
В краях, где небо серое, как снег,
Что во дворах лежит до полугода.

Подумаю - так больно мне. Стихи
Несут нам смерть, даруя людям правду.
Уже подъём, и снова шум реки
Твердит, что мы не доживём до марта.