Дилан Томас - Наши мечтания - скопцы
Наши мечтания - скопцы, бесплодны на свету,
Ввиду любви и света, сердца нравов,
Звонко ударь по членам их юнцов,
И, их простынею с шалью обернувшись,
Восхоль мрачных невест и ночи вдов,
Их в объятья заключи.
Тени девиц, благоуханье чье из саванов течет,
Когда уходит солнца луч, отъяты от червя,
Кости мужей изломаны в их ложах,
Полночным шкивом раздомляя склеп.
В наш век убийцы с девкою своей
Два одномерных призрака, что любят на катушке,
Непривычны застывшему нашему оку,
По мере набуханья произносят свои ночные ничего;
Едва закроют фотоаппарат - они к себе скорей
вниз по норе к застенку дня.
Они танцуют меж софитов своих арочных и нашим черепом,
С руки стреляя, кажут ночей уход;
Мы наблюдаем жадно убийств иль поцелуев зрелище,
И кинопленкой сдобрена любовь, что лжет.
Чей это мир? Пары сновидцев наших, что
Ото сна очнутся, когда снадобья и зуд их,
Воздвигнут красноокую землю?
Формы дневного света и крохмал их прочь гони,
Веселый джентельмен, Уэльсинский богач,
Иль впереди себя гони тех, кто сцеплен с ночью.
Фотоснимок с оком обручен,
Своей невесте истин однобоких кожи наживляет;
Сновиденье высосало веру из сновидца,
Коли взлетят, то суть познают те, кто в саван облачен.
И это мир; фальшивое подобье наших
Полосок из тряпья, что от движенья рвутся на лохмотья
Любя и отторгая от себя;
Мечта, что погребенных из их мешков вытряхивает,
И прославляет хлам их в мгновенье ока.
И это мир. Прими на веру.
И надо ль нам быть звонче петуха,
Меча проклятья старым мертвецам; и наши выстрелы придутся точно
в цель Картинок на тарелках;
И станем мы друзьями не разлей вода,
И кто остался, тот от любви расцветет
И восхваляя "как-ты-поживаешь" все сердца.
Our eunuch dreams, all seedless in the light,
Of light and love the tempers of the heart,
Whack their boys' limbs,
And, winding-footed in their shawl and sheet,
Groom the dark brides, the widows of the night
Fold in their arms.
The shades of girls, all flavoured from their shrouds,
When sunlight goes are sundered from the worm,
The bones of men, the broken in their beds,
By midnight pulleys that unhouse the tomb.
II
In this our age the gunman and his moll
Two one-dimensional ghosts, love on a reel,
Strange to our solid eye,
And speak their midnight nothings as they swell;
When cameras shut they hurry to their hole
down in the yard of day.
They dance between their arclamps and our skull,
Impose their shots, showing the nights away;
We watch the show of shadows kiss or kill
Flavoured of celluloid give love the lie.
III
Which is the world? Of our two sleepings, which
Shall fall awake when cures and their itch
Raise up this red-eyed earth?
Pack off the shapes of daylight and their starch,
The sunny gentlemen, the Welshing rich,
Or drive the night-geared forth.
The photograph is married to the eye,
Grafts on its bride one-sided skins of truth;
The dream has sucked the sleeper of his faith
That shrouded men might marrow as they fly.
IV
This is the world; the lying likeness of
Our strips of stuff that tatter as we move
Loving and being loth;
The dream that kicks the buried from their sack
And lets their trash be honoured as the quick.
This is the world. Have faith.
For we shall be a shouter like the cock,
Blowing the old dead back; our shots shall smack
The image from the plates;
And we shall be fit fellows for a life,
And who remains shall flower as they love,
Praise to our faring hearts.
