заступ
мычит полуденная хмарь,
в зените белые грибницы,
и в звоннице пустой томится
осиротевший пономарь,
оно придёт - мы будем спать -
под утро сто пудовой гирей
в нечеловеческой квартире
проломит до нутра кровать,
на миллионные звонки
не хватит голосов и слухов,
ночами совами аукать
со смертью наперегонки,
пора низложенных стихов -
не опылённых пустоцветов -
молочный на устах поэтов
пушок от одуванчиков,
длину и высоту прыжков
не засчитают судьи - заступ
в обезображенное завтра
без лютиков и васильков,
когда развеется кумар,
осядет пепел комом в гнёздах,
за душ помин, Который Создал,
закусит яблоком пожар,
перечитает от и до
над уцелевшими заветы,
семь дней насмарку - шутка ль это,
и перепишет набело,
так будет. было и не раз,
творец работает картину,
леса, овраги и долины,
моря, чтоб радовали глаз,
пичужек щебетанье в кронах,
дичайшей грации зверьё
небрежной кляксой - вороньё
да падальщиков-похоронок,
воды чистейшей родников,
ключей для утоленья жажды,
пугливых, гадких и отважных
с крылами и без позвонков,
умеющих по темноте
ползти ли плыть почти бесшумно
тончайшей паутины струны
сетями трещин на холсте
сквозь океана серебро
мерцают жители морские
то вглубь, а то вдруг в небо вскинут
себя , чтобы упасть на дно,
так за работою своей
ещё не ожившей картины,
нечаянно Он опрокинул
сосуд - на тысячи частей
тот разлетелся и пропал,
но пустоту освобождая,
осколков суетная стая
легла в начало всех начал
