заступ

 

мычит полуденная хмарь,

в зените белые грибницы,

и в звоннице пустой томится

осиротевший пономарь,

 

оно придёт - мы будем спать -

под утро сто пудовой гирей

в нечеловеческой квартире

проломит до нутра кровать,

 

на миллионные звонки

не хватит голосов и слухов,

ночами совами аукать

со смертью наперегонки,

 

пора низложенных стихов -

не опылённых пустоцветов -

молочный на устах поэтов

пушок от одуванчиков,

 

длину и высоту прыжков

не засчитают судьи - заступ

в обезображенное завтра

без лютиков и васильков,

 

когда развеется кумар,

осядет пепел комом в гнёздах,

за душ помин, Который Создал,

закусит яблоком пожар,

 

перечитает от и до

над уцелевшими заветы,

семь дней насмарку - шутка ль это,

и перепишет набело,

 

так будет. было и не раз,

творец работает картину,

леса, овраги и долины,

моря, чтоб радовали глаз,

пичужек щебетанье в кронах,

дичайшей грации зверьё

небрежной кляксой - вороньё

да падальщиков-похоронок,

воды чистейшей родников,

ключей для утоленья жажды,

пугливых, гадких и отважных

с крылами и без позвонков,

умеющих по темноте

ползти ли плыть почти бесшумно

тончайшей паутины струны

сетями трещин на холсте

сквозь океана серебро

мерцают жители морские

то вглубь, а то вдруг в небо вскинут

себя , чтобы упасть на дно,

 

так за работою своей

ещё не ожившей картины,

нечаянно Он опрокинул

сосуд - на тысячи частей

тот разлетелся и пропал,

но пустоту освобождая,

осколков суетная стая

легла в начало всех начал