БАГРОВЫЙ

Возьми, музыкант, мне погуще аккорд:

тягучий, со скрипом, прокуренный, джазовый,

и медленный ритм — так толкается в борт

спина океана волной диабазовой!

Да так, чтоб я слышал, как чайки кричат

про чёрные скалы, про скалы высокие,

что в пору закатную кровоточат

средь синего моря — персты одинокие.

 

Чтоб в песне твоей человек вечерами

в закатное время смотрел, как на пламя —

багрового неба кровавое знамя.

На алую пену пурпурного моря,

где чайки кричат, задыхаясь от горя,

от горького горя вечноголодных,

от жизни суровой на скалах бесплодных.

Пусть камнем падут остроклювые птицы

в багровую пену, чтоб кровью упиться,

рвать синие тени упругие рыбьи

и сыто качаться на медленной зыби.

 

Кричите! Кричите, безумные птицы!

Кровавую пену пробейте до дна!

Мне моря не хватит сегодня напиться!

Подайте! подайте! подайте вина!

 

Пусть бьётся о скалы тоска, как доска,

о чёрные скалы оскалов базальтовых,

вселенная нынче тесна и узка,

так рви её в клочья пронзительным альтовым!

Давай, музыкант, не жалей, не жалей

ни пальцев, ни струн, ни народа кабацкого!

Жизнь — классная песня, до края налей...

Жизнь — классная песня...

Да coda дурацкая.