В былые времена о святости шла речь

В былые времена о святости шла речь,
И возвышалась Агада Талмуда зримо,
О чистоте Всевышнего печась
За веком век летел неумолимо.
 
Священник неприкосновенный был,
Он Адонаю присягнул на верность,
И Бог к бессмертью путь ему открыл,
Чтоб тот постиг святую неизбежность.
Но Аба день священный вдруг настал:
Не может быть! Наш Храм теперь в неволе,
Разрушен Он, но Он бессмертным стал,
И мы в слезах уже о тяжкой доле.
 
Кто воскурит о, Яхве, фимиам,
Кто пропоет Псалмы тебе могучий,
Померкло все, твой светоч вдруг пропал,
И мир для нас покрылся темной тучей.
 
Кто сохранит теперь святой алтарь:
Померкло все, народ теперь в неволе,
 Но вспомните – как это было встарь –
Простой еврей вернет народ в юдоли.
 
Припомни же, как в дни томлений злых,
Один он возлагал все жертвы на алтарь твой,
И разгоралось пламя молодых
В его мечтах так небывало жгучих.
 
Да! Тяжесть веры вынес он вдвойне,
К тебе они  приходил с поклоном низким, низким,
И помнит Он, когда Он был в огне
Мир Галахи уверенный тон в списках.
 
Он приходил к тебе Талмуд всегда
С тобою он делил печаль и радость эту,
И пусть проходят пред Тобой года,
Он верит в Вечности высокую примету.