Сын (вариант 2)

Парят в обитаемом воздухе нити молитв.

На сына с укором глядит апатичная мать.

Бессильная старая львица сточила клыки уж давно,

а хлипкий лоснящийся лев молодой постигает укусы вины.

 

В серебряном детстве он видел зубастых узорчатых птиц,

и жаждет узреть их хоть раз

на тропке судьбины крутой и кривой,

клубящейся в неразличимую даль.

 

Не стал прорицателем, изобретателем сын,

не стал диссидентом, народником, большевиком.

Философом или художником отпрыску львицы вовек не бывать.

Он просто вникает в дыхание снов, обступивших его.

 

Он просто в футляре для скрипки хранит

голодный дамасский кинжал,

которому не суждено ощутить металлический вкус

пылающей шёлковой крови визжащих, как куры, врагов.

 

В субботу волчица – волчицына дочь – снизойдёт и губами прильнёт

к опухшим глазам оскоплённого хищника, вызволив их из очков,

ладонью погладит нечастой щетины пеньки,

но песен, убитых в зародыше, и растранжиренных лет не вернёт.

 

Не знает наш тихий герой,

зачем человеком явился он в мир,

а впрочем, затворник давно променял

спокойную старость на шорох далёких миров.

 

Простите, нескладные рыбы, что стойко ползли на песок!

Простите, забытые всмятку чабаны далёких пустынь!

Простите, купцы из породы хазар!

Вы втуне топтали планету, впустую давали приплод.