А ты еще помнишь?
Испарились все лица, дома.
И в вагоне так светло и тихо.
В небе сумрачном спят облака.
Вот состав, убегающий лихо.
Гипнотическим стуком колес
огражден и спокоен мой слух.
Припорошен вокзал. Паровоз
нитью красной явится для двух.
Среди режущей глаз белизны -
мельтешенье работников в черном.
Как мираж, появился вдруг ты:
счастье в сердце уставшем, довольном.
Вдоль дорог, меж сугробов брели.
И все речи вели о высоком.
Просияли вскользь строк из тени
и надежда, и вера, наскоком.
Побывали с тобой мы в глухой стороне.
Там, где пологом скрыта родня.
Оттряхнули венки, помолив в тишине,
чтоб хранили дома от огня.
Воротились, продрогши, домой.
И беседою чайною грелись.
В декламации строчек живой
все черты твои преобразились.
Вот уж час расставанья. Постой.
Вновь в вагоне, и дрогнул состав.
"И когда еще свижусь с тобой?" -
я спросила, ответа не знав...
И в вагоне так светло и тихо.
В небе сумрачном спят облака.
Вот состав, убегающий лихо.
Гипнотическим стуком колес
огражден и спокоен мой слух.
Припорошен вокзал. Паровоз
нитью красной явится для двух.
Среди режущей глаз белизны -
мельтешенье работников в черном.
Как мираж, появился вдруг ты:
счастье в сердце уставшем, довольном.
Вдоль дорог, меж сугробов брели.
И все речи вели о высоком.
Просияли вскользь строк из тени
и надежда, и вера, наскоком.
Побывали с тобой мы в глухой стороне.
Там, где пологом скрыта родня.
Оттряхнули венки, помолив в тишине,
чтоб хранили дома от огня.
Воротились, продрогши, домой.
И беседою чайною грелись.
В декламации строчек живой
все черты твои преобразились.
Вот уж час расставанья. Постой.
Вновь в вагоне, и дрогнул состав.
"И когда еще свижусь с тобой?" -
я спросила, ответа не знав...