Морская Элегия
Шестьсот первого года [жизни Ноевой] к первому [дню]
первого месяца иссякла вода на земле; и открыл Ной
кровлю ковчега и посмотрел, и вот, обсохла поверхность земли.
(Ветхий Завет, Бытие 8:13)
Как будто кашель старика – сухой, надрывный –
Морская соль скрипит под тяжестью сапог.
И душит запах над землёй – протухший, рыбный
И трупный… горло жжёт, как уценённый грог.
По дну песчаному и выжженному солнцем,
Среди разбросанных то тут, то там костей
Усталый взгляд, скользя, нечаянно коснётся
Пугливых ящериц и темнокожих змей,
От зноя прячущихся в тень камней подводных,
В обломки древних затонувших кораблей…
Засохло море, и ушло на вечный отдых,
От седины солёной став ещё белей.
И лишь потомок буревестников с причала,
Ища напрасно озорные стайки рыб
Там, где вода на гребнях волн буйки качала,
Расправив крылья, устремляется в обрыв…
первого месяца иссякла вода на земле; и открыл Ной
кровлю ковчега и посмотрел, и вот, обсохла поверхность земли.
(Ветхий Завет, Бытие 8:13)
Как будто кашель старика – сухой, надрывный –
Морская соль скрипит под тяжестью сапог.
И душит запах над землёй – протухший, рыбный
И трупный… горло жжёт, как уценённый грог.
По дну песчаному и выжженному солнцем,
Среди разбросанных то тут, то там костей
Усталый взгляд, скользя, нечаянно коснётся
Пугливых ящериц и темнокожих змей,
От зноя прячущихся в тень камней подводных,
В обломки древних затонувших кораблей…
Засохло море, и ушло на вечный отдых,
От седины солёной став ещё белей.
И лишь потомок буревестников с причала,
Ища напрасно озорные стайки рыб
Там, где вода на гребнях волн буйки качала,
Расправив крылья, устремляется в обрыв…
