Годы плена. Отец Арсений
Аудиозапись
«Оказывая помощь человеку, о. Арсений не размышлял, кто этот человек и как он отнесется к его помощи. В данный момент он видел только человека, которому нужна помощь, и он помогал этому человеку. Думали когда-то заключенные, что он заискивает, ждет благодарности. Оказалось, не то. Потом стали называть его "блаженненький," и это оказалось не то.
Большинство поняло его. Изменился барак по отношению к о. Арсению. Интеллигенция видела в нем ученого, совместившего веру и знания. Бывшие коммунисты по поведению о. Арсения по-другому стали рассматривать веру и верующего, и многим из них верующий не казался "мракобесом."
Верующие видели в нем иерея или старца, достигшего духовного совершенства и несшего в лагере свой подвиг».
протоиерей Владимир Воробьев «Отец Арсений»
Долина неба в пряничной глазури
И лазурите всех его оттенков,
Когда-то неминуемо спасёт,
И годы плена память разорвёт,
Указывая мне дорогу сверху,
Оставив за спиною жизни бури.
Произнеся мольбу души, вздыхаю,
Дух выжжен нервами. Шепчу - позволь,
Хотя бы тенью к небу долетать,
Научишь ли по-новой «умирать»,
Когда читаю я в глазах вопрос немой:
«Неужто и таких как я прощают?»
Седеет боль и сердце хуже служит
Мы у креста, проклятий рвутся стоны.
Мороз сковал, да и насквозь прошил.
Вершитель судеб – внемли, поспеши!
Прими его, под немощным поклоном,
Помилуй его выжженную душу!
Остынет день. Погасшими лучами
Иссякнет солнце – смыто кровью алой.
Едва коснувшись кромки облаков,
Потухший взор останется стеклом,
А ты как гость, и чаще запоздалый,
Ночь напролёт стоишь под образами.
Даль неба видит будничные бури
Без очертаний серости оттенки.
Час неминуем, давнишний отсчёт
И годы плена память разнесёт,
Позволив улыбнуться миру сверху,
Оставив на прощанье блеск лазури.
