Беда в село пришла негаданно, нежданно: развеяла пеплом дома и церквушку, ослепила священника, изнасиловала девушек и женщин, обезглавила стариков и, перешагнув через непогребённые трупы, пошла по свежим следам вылавливать новых жертв.

Последние же, подгоняемые бессильным ужасом убежали в горы и спрятались в пещере; размеренная жизнь в одночасье осталась в прошлом, настоящее обернулось кошмаром, а о будущем напоминал малыш, в счастливом неведении сладко посапывающий в объятиях матери.

Преследователи были близко, так близко, что слух уже улавливал топот лошадей, пробирающихся сквозь заросли, обрывки грубой речи.

Все, затаив дыхание, беззвучно молились, когда тишину разрезал крик младенца, требовательно оповещающего миру, что голоден, но… острый клинок отточенным движением охотника мгновенно восстановил тишину, гнетущую тишину, которая выдавливала остатки и без того мизерной надежды на спасение (руки мужчины обожгла невинная, родная кровь…).

Враги так и не смогли найти беглецов. Пронеслись мимо чёрной лавиной, выжигая и клеймя всё живое.

Небо не выдержало людского горя, пролилось потоками воды, загрохотало, засверкало молнией, а среди грохота послышался едва различимый, обиженный плач… младенца в потемневших пелёнках…