Шереметьево моей печали

Мне было шестнадцать, когда я первый раз оказалась в людском муравейнике огромнейшего в стране аэропорта.

Авиакомпания «Аэрофлот» по неизвестным мне до сих пор причинам более, чем на 12 часов задержала рейс, на котором я должна была вернуться из Германии. Ни извинений, ни объяснений, ни питания, ни воды. Ничего мы, пассажиры, не получили от авиакомпании.

В то время стойки представительств компании «Аэрофлот» и немецкой «Lufthansa» находились рядом. По каким-то причинам, только сотрудники немецкой авиакомпании оказались людьми сострадательными и после двух часов смогли выяснить, что происходит с нашим бортом и нашим рейсом, и именно сотрудники немецкого перевозчика на ломаном русском как-то успокоили нас всех и даже вынесли всем воды, а детей накормили тем питанием, которое обычно раздают на борту.

…Прилетев с опозданием из современного прекрасного аэропорта во Франкфурте-на-Майне в Шереметьево, я словно буквально свалилась с небес на землю. Приветливый немецкий персонал не шел ни в какое сравнение с безразличными и подчас грубыми сотрудниками главного аэропорта страны.

Транспорт ночью не ходил, а таксисты требовали выложить сказочный гонорар за пятнадцатиминутную поездку до Москвы.

Я до сих пор помню холодный пол терминала F (Шереметьево-2), на котором мне пришлось спать в ту ночь от безвыходности.

Потом долгие годы я умышленно избегала рейсов из этого аэропорта и рейсов авиакомпании «Аэрофлот».

Многое изменилось за это время и в воздушной гавани и в авиакомпании, но моё предвзятое отношение осталось ибо первое впечатление самое яркое.

Когда страсть поутихла, я улетала-сбегала от своей любви и единственным ближайшим рейсом был рейс из «Шереметьево». Я почти ничего не помню. Всё было, как во сне. Я плакала, не сдерживая слез и не пытаясь их скрыть. В тот момент мне не было дела до того, как я выгляжу в глазах окружающей пёстрой толпы пассажиров огромного аэропорта.

Вот и совсем недавно я шла к выходу на посадку в «Шереметьево», а на душе моей скребли кошки, и хотелось плакать, как плачут только совсем маленькие дети, когда не купленная игрушка воспринимается ими, как истинное горе.