Радоница.

Ночь.

Как-то вдруг, невзначай, ночь опустится тихо на землю.

Сном закроет глаза, на луне нарисует лицо.

Изумруд на траве, чёрным станет гранатом, да песню

Я вдруг вспомню, как был босоногим простым пацаном.

 

Смех.

Руки любящей мамы, возьмут меня снова за плечи.

А глаза заискрятся: “Ну здравствуй, Ванюшка. Сынок.”

И отец улыбнётся, шагая с работы навстречу:

“От Лисички иду. Отдала тебе рыжая, хлеба кусок.”

 

Вкус.

Я возьму этот хлеб. Странный запах, отцовской работы.

Странный сон. Будто детства звонок. А в груди, как кинжал.

Там, в груди, заметается жаркое-жаркое что-то.

Это сердце вдруг вспомнит забытую мамину шаль.

 

Блеск.

Мишура от регалий, навешанных жизнью растает,

Если ночью приснится опять этот радостный сон.

Тот, где мать закрывает тебя своей старенькой шалью,

А отец тянет руку к тебе, подавая “лисичкин” батон.

 

Грусть.

Не тоска, а раскаяний груз тянет старые плечи.

Сколько времени я своим близким тогда недодал?

Сколько хлеба не съел, забывая отца каждый вечер?

Сколько радостных маминых слёз я в себя не впитал?

 

День.

Дверь сегодня открыта для них и распахнуто небо.

Непременно, к ушедшим, сегодня хоть кто-то придёт.

Может быть принесёт им краюху солёного хлеба

И воды, вместо слёз, на могилу, в стаканчик нальёт.