Радоница.
Ночь.
Как-то вдруг, невзначай, ночь опустится тихо на землю.
Сном закроет глаза, на луне нарисует лицо.
Изумруд на траве, чёрным станет гранатом, да песню
Я вдруг вспомню, как был босоногим простым пацаном.
Смех.
Руки любящей мамы, возьмут меня снова за плечи.
А глаза заискрятся: “Ну здравствуй, Ванюшка. Сынок.”
И отец улыбнётся, шагая с работы навстречу:
“От Лисички иду. Отдала тебе рыжая, хлеба кусок.”
Вкус.
Я возьму этот хлеб. Странный запах, отцовской работы.
Странный сон. Будто детства звонок. А в груди, как кинжал.
Там, в груди, заметается жаркое-жаркое что-то.
Это сердце вдруг вспомнит забытую мамину шаль.
Блеск.
Мишура от регалий, навешанных жизнью растает,
Если ночью приснится опять этот радостный сон.
Тот, где мать закрывает тебя своей старенькой шалью,
А отец тянет руку к тебе, подавая “лисичкин” батон.
Грусть.
Не тоска, а раскаяний груз тянет старые плечи.
Сколько времени я своим близким тогда недодал?
Сколько хлеба не съел, забывая отца каждый вечер?
Сколько радостных маминых слёз я в себя не впитал?
День.
Дверь сегодня открыта для них и распахнуто небо.
Непременно, к ушедшим, сегодня хоть кто-то придёт.
Может быть принесёт им краюху солёного хлеба
И воды, вместо слёз, на могилу, в стаканчик нальёт.
