Псоглавцы

Снявши голову — по волосам не плакать,

но звериную выбрать — достанет шерсти,

и на бранном поле богом-собакой

мордой к морде встретиться с богом-смертью.

 

Скажет смерть, обращая лицо к Христофору —

быть собакой тебе, бежать искушений,

мне самой собачья усмешка впору,

мне самой по-собачьи не знать сновидений —

в них на теле моём не проплешины — ямы —

руки-ноги, обугленные глазницы,

на каком языке это странное "я/мы",

на каком языке мне всё это снится —

я не помню, Полкан.

 

Я не помню, воин

о четырёх смертоносных летящих копытах,

как я полз на брюхе, как будто болен,

как в бреду горячечном не оставлял попыток —

и лизал языком собачьим, шершавым

эти мёртвые лица, спины, затылки,

воскрешал их к жизни, и им, воскрешалым,

выводил из строя, сгрызал закрылки —

чтоб подъёмной силы летательных аппаратов

не достало достать до ангелов и покоя.

 

Аты-баты, пролает Анубис, аты-баты,

не подпуская могильщиков к полю боя.