Я разминаю руки

А знаете, я ведь честно думал,
Что излечиться от дум своих мог,
Меж простыней пропитанных потом,
И через табачный смог.
 
Я себе неустанно доказывал,
Что алкоголь вполне стоит того,
И он помогал мне как правило,
Забыть звук голоса твоего.
 
Строчки будут кривыми,
Они будут идти невпопад,
Словами мои будут простыми,
Мыслям моим наверное в такт.
 
Я зачем то забыл о чудесном,
Прекрасном таком и простом,
Способе, спасти своё сердце.
Когда спасать уже поздно его.
 
Я буду писать очень длинно,
Я буду пытать себя вновь и вновь,
Чтоб строчки чуть позже - лихо,
Могли выходить из оков.
 
Чтоб оседлать наконец это дело,
Вновь научиться писать,
Я раньше спасал себя этим, умело,
Ну что же, придется опять.
___
Послушайте господа,
присяжные, заседающие
Сколько можно Есенину вторить слепо?
Послушайте "разлюбившие", все прощающие
Мы ведь смотримся крайне нелепо.
 
Раз однажды побитые, свое отскулив,
Припорошены жизненным опытом,
В строчки вкладывая новый смысл,
Мы по-старому как то "охаем".
 
С невероятным упорством и силой,
Мы рассказываем вновь и вновь,
Как умеем лечиться текилой,
Разбавляя ей свою кровь.
 
Как умеем вставать и наверстывать,
Как умеем прощаться, прощать,
Как умеем учиться на опыте
И на грабли в снегу не вставать.
___
Было б круто считать себя чем то большим, и способным отнюдь,
Не только лишь на вечные споры, как тут жить и искать приют.
Было б круто наверное утром, улыбнувшись себе - сказать:
"Очевидно это был лишний повод, чтоб по новому жить начать."
 
Дочитать наконец эту "книгу" и с последней смириться главой,
- Что ж, занимательно это было, но давай перейдем к другой.
Разучиться мусолить память и не закидывать в жернова,
Те события, коим надо, сказать "спасибо всем и пока".
 
Это было бы очень чудно, видеть снова весь мир таким,
Многогранным, местами жутким, но манящим и честно - простым.