Я могла бы писать о любви. Не умею.
Я могла бы писать о любви. Не умею.
Я могла бы воспеть чей-то женственный стан.
Но мой голос простужен, я снова немею,
И на свалке слова превращаются в хлам.
Я могла бы сказать, что горюю, но всё же...
Эта наглая ложь не достойна меня.
Говорить о любви до божественной дрожи,
А спустя две минуты плеваться, кляня
Воспеваемый образ, лицо, руки, тело
Не могу, хоть убейте, на части порвусь.
Не умею любить? Да, не в этом же дело.
Не умею любить? Впрочем, пусть. Впрочем... пусть.
Жизнь подобна колодцу, который скрывает
Кучу тайн от наивных и пламенных глаз.
Настоящие чувства с годами не тают
И они никогда не живут напоказ.
Сколько раз убеждалась я в том, что ошибку
Мы любовью зовём, обезумев с тоски.
И наш внутренний мир вдруг становится зыбким
От удара зловещей огромной руки.
Что пытается в плен взять людскую свободу
И заставить лить слёзы в безмерной тоске.
Как обычно бывает, в любую погоду:
Стоя летом в саду иль весной на песке,
При любви мы себя не забудем, не бросим
И не будем себе яму рыть без конца,
Даже если на сердце холодная осень
Без любимой улыбки родного лица.
