Кумэтры
Аудиозапись
Молдавия! Ещё поёт Земфира,
Одаривая голосом гостей,
И восславляет северная лира
Восторг и слезы роковых страстей.
Идёт рассвет. А мы постель не стелем.
И, возникая в зелени ветвей,
Нам тешит души благодатным хмелем
Цыганский ветер музыки твоей.
Высокой дружбы ясная отрада
Нам очи в очи смотрит горячо.
И белый аист с гроздью винограда
Овидию садится на плечо.
— Михаил Александрович Дудин
Молдавия страна гостеприимная. Народ здесь с широкой душой, работящий, дружный втретит гостя и проводит хлебом-солью и гостинец даст.
Деревня это отдельная жизнь. Тут все законы прописаны не на бумаге. Среди них законы о взаимопомощи, взаимоподдержке, доброжелательности, ну и самый основной – закон гостеприимства. Ну кто против? Нет таких. Только...
Вот история. А выводы делайте сами.
Ленуца хозяйка знатная. Вся работа в её руках спорится. Ещё до первых петухов собрав волосы под платок, да подвязав фартук, задала корм свиньям, уткам, гусям, корову подоила, да пастуху Дорелу перепоручила. Хлеб замесила, печь растопила, а пока суть да дело и плацинды с вертутами на подходе: дышут, отдыхают готовые в печь встать. Вот и печь готова, жаркая – в самый раз. Пару котлов воды по бокам, а в глубь самую хлеба' высокие да пышные, чуть поближе, по бокам вертуты, им тоже жара поболее надо, а пампушки ближе всех, этим хватит тепла у устья печи. Посуду перемыть успеть надо пока пропекается тесто, да и вода нагрелась.
Стол скатертью белой застелен, заслонка снята и встают готовые хлеба бок о бок: румяные, духмяные, с золотистой корочкой.
Кто это там окликнул?
– Кумэтра, чего тебе?
– Соли бы мне. Сельпо закрыто. А мне борщ солить нечем.
– Заходи, насыплю.
– Да ты мне сюда к воротам вынеси. Не то не поспеть мне.
– Не положено соль через порог давать. Заходи. Я мигом. Стакан вина выпьем.
И бегом в погреб с кувшином.
– Кумэтра, да я спешу. Борщ у меня...
А Ленуца уже и стаканы наполнила и вертуты нарезала с капустой, с творогом, с картошкой...
– Сим сэнэтощь!*
– Сим сэнэтощь! Побегу я.
– Нельзя один стакан, примета плохая, счастья не будет.
– Хай, норок!**
– Хай, норок!
– Ла мулць ань!***
– Ла мулць ань!
Кувшин закончился незаметно, дела уже не звали, а стаканы оказались такими маленькими, что женщины перешли на чайные стаканы. Кувшин заменили на ведро, чтоб зря не бегать в погреб. Темнело.
А муж Ленуцы комбайнёр.
Белое августовское солнце медленно подбиралось к зениту. Самое желанное прилечь бы в тени, да воды прохладной испить. Да пора страдная подгоняет. День, как известно, год кормит. Эх, кто б ещё мух отгонял. Гицу вёл комбайн по живому золоту хлебного поля от кромки поля и до последнего луча солнца, вдыхая запах свежесрезанной арнаутки и родной земли. Что может быть вкуснее!
Возвращался домой недовольный, вот бы ещё пару жаток. Но прав напарник, темно, просыпать зерно легко в такой тьме, да и солярки не подвезли.
Усталость давала знать. И желудок, его недолеченная язва ныла весь день, а к вечеру заглушала все мысли, оттягивая на себя все силы и внимание.
Гицу вошёл во двор с единственным желанием выпить травяной сбор, сполоснуться и лечь. Из летней кухни его весело приветствовали женские голоса.
– Кумэтру, норок!** Иди с нами.
– Норок, кумэтра!****Я чаю.
– Тю! Глянь на нёго, наркоман, чай пье.
*Сим санатошь! – будем здоровы!
**Хай, норок – привет, за удачу/счастье!
***Ла мулць ань – за долголетие!
****кумэтру/а — кум/а
