Рыжая лилия
Я замер, глаз на солнце жмуря.
В жару – мы прятались в пруду,
Сбивались в кучу бедокуря,
И затевали чехарду,
Желаний тайных. Безотчетно.
Плескалась рядышком вода,
Загара солнечным налётом,
Тел полуголых череда,
Томила. Да, и много ль надо,
В неполные тринадцать лет –
И созерцание услада.
Иной раз, даже фильм-балет,
Хмелит и распаляет чресла,
А тут, купальщицы пестрят,
Взор, наливаясь юным стрессом,
Всех раздевает невпопад.
Амбре потеющих подмышек,
Рельеф бугрящихся трусов –
В приюты водных передышек!
Пруд – остудить всегда готов!
И снова, лик природы женской,
Ложится в живописный ряд,
Картин – пастушек деревенских,
И "Одиссей", и "Илиад",
Зовет в иные приключенья,
И фавнов шевелится рой.
Мне повстречалось исключенье,
Фривольный взгляд тому ценой.
Я замер, глаз прикрыв от солнца,
Прищурившись, из-под руки,
Подглядывал за амазонкой –
В лучах, как золото ярки,
Её и дочери кудряшки.
Веснушки рыжий крой вершат.
Не оторваться, рядом ляжки,
Прям на моих глазах "грешат"–
Переодеться в полотенцах –
Невинный, кажется, приём,
Но взгляд невольный извращенца,
Вцепился в зрелище репьём.
Ткань непослушно распахнулась,
Я близко-близко видеть мог,
Лобковый холмик безоружный,
Заветного скрещенья ног;
Во мне всё натянулось разом –
Тут взгляды встретились. Пожар,
Плеснул на лица – стыла фраза,
Сконфуженной души пульсар,
Волною выдул искушенье,
Вернулся в чувство лишь в пруду –
Студил, цедил воображенье,
И оправдания стыду.
И взглядом рыжие головки,
Высматривал на берегу,
Погасла первая неловкость –
Они ушли – и я могу.
Ночь обошлась не без поллюций.
Жара. Пора опять на пруд,
Себя продуктом эволюций,
Почувствовал. Иной маршрут,
Избрал на дальний берег – к лесу,
И что же? Через полчаса,
Крах потерпела антитеза –
Явилась рыжая краса…
Опять, пресеченье взглядов,
И прямо движется ко мне,
Сегодня нет дочурки рядом,
Что будет – в этой западне?
Я, буркнул "здравствуйте" смущённо,
И удостоился кивка,
Она казалась утонченней,
Взглянула строго, свысока.
Взметнулось в метре покрывало,
Присела, сбросив сарафан,
Во мне опять всё бушевало,
Лег на живот – не до нирван…
Вдруг: – "Приглядите за вещами? "
– "Конечно же – я буду тут! "
– "Вчера, смешное вышло с нами,
Я искупаюсь и приду…"
От влаги, рыжие меднеют,
Вернулась, гривою тряхнув,
Капели вихрь ожог мне шею,
До самых-самых прошмыгнув:
Заметила. Ещё бы – вздрогнул.
– "Вы мне поможете чуть-чуть?"
Забилось сердце, страшно ёкнув,
Едва не проломило грудь!
Через плечо зеленым глазом
Взглянула: – "Полотенце мне –
Подержите? Только без сглаза!
Что во вчерашнем шалуне –
Был явен – даже с перебором…"
Вскочил, испепелен до дна,
За полотенечным забором,
Она мне вся была видна.
Что укрывал махровой тканью?
Её? Свой возбужденный вид?
Молчу – не место заиканью,
Кто мозг, кипящий отрезвит?
Неспешно отжимая лифчик,
Лукаво молвила: – "Ну как?
Надеюсь, ты вполне счастливчик?
А как твой поживает флаг?"
Рука скользнула за преградой,
И твердь, нащупала сквозь ткань,
Моей ликующей эспады,
Уже готовой, как Шампань,
Игристым струям дать начало…
– "Прощай. Домой я побежала.
Вчера немного рассерчала,
Сегодня – жизнь всё так смешала –
Комичный ход – издалека…"
Мелькает сарафан по тропке,
Лежу ни жив ни мертв пока,
След не простыл упругой попки,
И ломота прошла слегка…
Назавтра дождик. Дней купальных,
Неделю было не видать. Тоска,
И чтение печальных,
Из бунинского цветника
Рассказов. "Темные аллеи"–
Мне отлежали все бока:
"На пруд, на пруд бы поскорее…!
Придёт ли рыжая ундина?
Продлится далее сюжет?
Увы – купальная рутина,
Её всё нет, и нет, и нет! "
Пришла. И с дочкой, и знакомит –
Учились плавать на кругу,
Я помогал, не экономил,
Я же разрядник – я могу.
Трепались то да сё, да это,
Геолог папа – весь в пути,
Короче, полная анкета,
Чтоб осторожность не блюсти.
Под вечер – бабушка приедет,
И будет внучку развлекать,
И, может завтра, до обеда,
Пойдут и маму искупать…
Закат предсказывал погоду,
С утра – сгонял за молоком,
Очередного эпизода,
Я жду у леса, бирюком.
Но вот, мелькает сарафанчик –
Одна. И явно не в себе,
И только рыжий одуванчик,
Летит, пушится при ходьбе.
Глаза болотисто угрюмы,
Досада легкая сквозит:
– "Свекровь излишне остроумна,
Чуть что, обидеть норовит!"
"Пойдем?"– и зашагала смело,
К диванам муравы лесной,
И моё тело вслед летело,
Любуясь рыжею копной.
Глуха обочина оврага,
Пикник раскинут на траве,
Она безрадостна и рада,
В "невинном" нашем баловстве.
– "Ты, вижу, больше одиночка,
Меня не выдашь, не продашь,
Как жаль, что нам не светит ночка,
Поймала, что-то я кураж."
Я жадно принимал уроки,
Разряды молний шли гурьбой,
Но летние кончались сроки,
Управились дожди с волшбой.
А дочка – научилась плавать,
Не очень ладо, но вполне,
Такая получилась заводь,
На рыже-солнечной волне.
Писал на адрес дочки письма,
Но, все же, разница в годах,
Непониманием повисла,
Да, и замок на воротах –
Воспоминаний недоступных,
Сломался, потерялся ключ.
Я обучался в вузе крупном,
И жил себе – кум-королю:
Работа там и сям немного,
Студенту денежки нужны,
И в театр привела дорога –
Там, где парят балеруны:
Жду окончания спектакля,
Фойе, киоск и гардероб,
И вижу сполох рыжей пакли,
Вот чёрт шутник – в душе озноб.
Молоденькая: – "Вы – такая?
А помнишь, плавать кто учил?
Как мама? Ах, она в Китае?
О, как ваш папа замутил!"
– "Мы, вот с подругой на балете.
Ты тут работаешь? На "ты" –
Ведь можно? Еще раз, приветик!
Вот тесно – в мире пустоты!"
Хохочут: – "С нами не поедешь?"
– "Как в темноте – не проводить…?
– Администратор – дружбу ценишь?
Я утром буду!" – "Так и быть…!"
Метро. Колотимся у двери,
Хоть мест сидячих пруд-пруди,
Мы заискрили в экосфере,
Подруга рядышком сидит.
Вот, проводили до подъезда,
Теперь пришёл черёд Ли-ли:
– "Зайдешь? Сегодня много места,
Бабуси – по домам ушли."
– "Гульнём? Ты не боишься рыжих?"
– "Напротив. Я у вас в долгу!
Люблю вас – чуточку бесстыжих!"
– "Ну, шкода ты, ой не могу!"
Вино на столике, гранаты,
В фольге початый шоколад,
В кровати родичей женатых,
Я бьюсь с их дочкой об заклад.
Скольжу горячими губами:
"Сюда", – шепнула мне она.
Из искры разгоралось пламя,
Вставала за волной волна.
Без принуждения к желанью,
Неторопливо, озорно,
Раздвинув с лёгкостью пацанью,
Свои коленки предо мной
И, в обольстительном веселье,
Кудряшек рыжих там и сям,
Я до утра блуждал в похмелье,
Всё поднимая якоря…
На запрокинутых веснушках,
Светился радости сосуд,
Плескалось солнце на подушках,
Растущий распаляя зуд.
Встречались. Но не очень часто,
Сначала бабушек контроль,
Потом, вернулись в одночасье,
С командировочных гастроль
Родители. Ещё немного,
И дело выплыло наверх,
Мать – стала поперёк с порога –
В антагонизм духовных сфер –
Ушла. И больше не вернулось,
Подушек рыжих торжество,
Так солнышко моё запнулось,
А дальше? Дальше ничего…
Прощались бурно, вырывая,
Зацепки с мясом из крючков,
И напоследок, изнывая,
Мытаря дребезг черепков,
Разбились вовсе.
Разбежались.
Набив оскомину оков…
