Номер

Номер не может ответить — и, может, так надо:

трубка в руке догорает, жалеть ни к чему.

Ярче любви и прощальных огней листопада —

алое небо, сулящее вечную тьму.

День утекает по трещинам; той же дорогой

мудрость ушла — но, как память, она дорога...

Вечный закат.

Выдох тающей свечки.

Тревога.

Озеро слёз, и плывущий к рассвету фрегат.

 

Стынущим воском безмолвие льётся по крыше,

полнит тенями углы — не поднять головы.

Тихо, как в морге.

Так тихо, что, кажется, слышишь

жалобы листьев, коснувшихся мёртвой травы.

Шаг — и накроет белёсый прибой океана,

призрачный зов берегов «никогда и нигде»...

 

Жёлтое пламя и шёпот осенних туманов,

тени встревоженных птиц на остывшей воде —

там, далеко, в благоденствии южных пассатов,

странникам снятся скелеты покинутых гнёзд...

Ярче сейчас — горечь «прежде», беспечное завтра:

пеплом текут по ковру догорающих звёзд

страх, одиночество, боль — обращаясь в надежду

сжаться,

не помнить,

не знать ничего до весны...

 

Хруст. Обещание снега.

Певуче и нежно — эхо капели...

Лучистые, хрупкие сны,

где только ветер, звенящее сердце и волны

в солнечном шёлке, и замки на белом песке...

Где дела нет, что молчит под стеклом телефона,

похоронив полный доступ в гробу микросхем.