НИКТО НЕ ВИНОВАТ…

 

ОТ АВТОРА

 

В наше время, когда длинным стихам предпочитают короткие, а поэмы не читают совсем, мне захотелось создать эпос об этом времени. Чтобы избежать громоздкости неизбежной для такого произведения, я решил просто использовать короткие стихи — такими, какими они создавались по ходу моей судьбы. И поскольку лучше всего я знаю, конечно, свою жизнь, то я и выбрал её для построения сюжета. Так получилось, что в 2000 году я сжёг всё, что было создано с 1990 года и начал отсчёт своего творчества с нового тысячелетия. Таким образом, перед вами эпос третьего тысячелетия — все лучшие стихи, созданные мной с 2000 по 2017 год. Всё, о чём там говорится, это подлинные факты моей биографии. Мне, правда, местами пришлось нарушить хронологическую последовательность событий, чтобы выстроить стройный сюжет. Получилось или нет — это судить читателю.

 

Стихи 2001 – 2017 года

 

«И тогда он кричит. Из согнутого, как крюк,

клюва, похожий на визг эриний,

вырывается и летит вовне

механический, нестерпимый звук,

звук стали, впившейся в алюминий…»

И. Бродский

 

У человека, в конце концов, остаётся любовь и честь,

И сам человек, истерзанный и пожилой.

автоэпиграф

 

ВСТУПЛЕНИЕ

 

* * *

Человек нарождается наг и беспомощен — с ним

происходит взросление, горе, любовь, и обида,

и высокие звёзды, и сладкий отечества дым,

и метель на Урале, и даже стихи Еврипида.

 

И однажды, в кромешную ночь, просыпаясь в краю,

где ни хлева, ни хлеба, а только тайга и бураны,

человек произносит: «О, Господи, я говорю

для тебя одного, для тебя и для женщины Анны».

 

Он идёт за Полярной звездой по студёной реке,

крутолобый, голодный, и злющий, как чёрт, и азартный,

и шумит грандиозная станция-жизнь вдалеке.

А потом человека на стрелках качает плацкартный.

 

И проходят обиды, и клёны шумят под окном,

и печатью морщин отмечает спокойная мудрость.

Через беды и смерть прорастает ячменным зерном

всепрощающий разум, горячая нежная чуткость.

 

Человек умирает, и вот остаётся судьба,

и стихи, и могила среди утешительных сосен,

и февральское небо, в котором весенняя просинь,

и дымок горьковатый костра, уходящий Туда.