Свобода

В тихом доме моём обитает цветок-каланхоэ –

многодетный кумир подоконников старых квартир.

Иногда его холит скупой садовод-меланхолик

из немецкой бутылки с наклейкою «Zärtliches Tier» *.

Пропадут семена, недокормят, не выставят воду,

новый веник в совок заметёт партизанскую сеть.

Я смотрю на него, постигая чужую свободу

беззаботно над бездной висеть.

Утыкаясь листом, как рукою, в стекло, отморозив

часть семян, недозревших в последний и первый полёт,

в подростковой надежде расширить пространство – серьёзен,

то есть пафосно жалок, – цветок-каланхоэ живёт.

И летят резиденты, солдаты, жлобьё, эмигранты

на ширинки гостей, в декольте раскрасневшихся дам,

чтобы выйти в эфир: на фуршетном своём эсперанто

проповедовать, как умирается там.

Я учусь не просить о возмездии страшном: грешат им

слишком многие здесь, – я налью себе рюмку перцо-

вки. Я выпью за Соединённые Штаты,

за фаст-фуд, Голливуд, Диснейлэнд и авиацион-

ные силы над непо- как всегда -литкорректной Отчизной.

Я учусь принимать равнодушно хвалу и хулу,

никого не винить за погрешности собственной жизни,

увядая рассадой на жёлтом полу.

Собираю в ладонь эту россыпь коричневых точек,

не нашедших ответ на поставленный стеблем запрос.

Я храню этот дом, потому каланхоев листок

ни один не пророс.

_____________________________________________________________

Цэртлишез Т(и долгое)р. Марка белого вина. В переводе с немецкого: «Мой ласковый и нежный зверь».