Возвращение

Пока меня не отдали под Суд

за время, разбазаренное на ме-

лочёвку, я приеду в дом к отцу,

увидеть неутраченное нами,

наговориться, души отворить.

Засуетится мать на нищей кухне

и будет что-то вкусное варить,

и до утра светильник не потухнет.

 

Постелют в главной комнате кровать,

воды согреют — ноги вымыть, станут

журнальный столик спешно собирать,

лить с горкою, не видя грань стакана.

Не будет ни расспросов, ни мольбы —

поем и упаду в подушку навзничь.

И буду думать: «Чтобы так любить,

здесь еженощно ожидают казни».

 

Я буду слушать шум на кухне и

как в коридоре обувь чистят влажной

рубашкой бывшей. Термином «свои»

не объяснить: зачем с утра так важно

гостинцев липких напихать в рюкзак

для будущей невестки и, прощаясь,

в глаза и в лоб меня облобызать

с извечно-русской просьбой: «Приезжай, а?»

 

Отец стоит и руку жмёт. Он вновь

на свой престол продавленный садится.

И яркий свет, избыточный, дневной,

в иконы превращает наши лица.