Дела семейные
«Молчание – золото», - ты мне сказал,
Когда обвинений иссяк вдруг запал,
Когда аргументы исчерпаны были,
И мы истуканами оба застыли.
Слова вдруг поблекли, скукожились даже,
Что странно, минутою раньше в кураже
Готова была я сражаться всю ночь,
И ты, как казалось, был тоже не прочь.
И вот тишина воцарилась в квартире,
И дальше с тобою мы биться не в силе.
Ведь в пыль перебрали обиды и кости
Родне в трех коленах, зашедшей нам в гости.
Теперь ты был в курсе, что думаю я,
О маме твоей… не простишь ты меня!
Но разве была лишь моя в том вина,
Чтоб казни устроить Судного дня?
Нет, маме твоей не понравился гусь,
Салат «Оливье» делать я не берусь
Еще с позапрошлого Нового года,
И рыбный пирог – позабытая мода.
А нынче охаян был мой холодец,
И тосты с креветками – это конец!
Рубашку, которую я подарила,
Она на тебе тоже не оценила.
Совсем не понравился новый ремонт,
И мною для папы выбранный зонт,
Так как же стерпеть это всё я должна?
Ведь ядом плевалась весь вечер она!
А ты делал вид, что неважно всё это,
И маму свою оставлял без ответа,
И нервы мои истрепались, как пакля,
В глазах я твоих – истеричка, не так ли?
Отца твоего, подкаблучника, жаль,
Твой дядя – кремень, а жена его – сталь!
Коль терпят они твою маму все дружно,
А ты, как боксерская груша им нужен.
Ты должен был рьяно меня защищать,
Пусть даже агрессор – твоя супермать,
Мне горько, что я оказалась одна
И ты позабыл, что твоя я жена!
И вот ты сидишь, утомлен нашей ссорой,
Достали тебя разговоры, укоры.
Но вдруг протянул ты ко мне свою руку,
- А может, отменим развод и разлуку?
Сказал, что ты любишь, как прежде меня.
И я поняла, что ругались мы зря.
Мы долго и страстно мирились с тобой,
И снова осталась твоей я женой.
