К Элишеве (вариант 1)
На окне в этот пятничный вечер
две свечи вместо звёзд в небесах,
и, кажется, мир наш вечен,
и вечна лихорадка в труса́х.
Белый саван луну укутал.
Прильнул к оконцу фонарь.
Мы помним любую секунду
путей, проделанных встарь.
Вот мы, покрытые шерстью,
нежимся в сонных ветвях
в доразумном мудром блаженстве,
плоды тяжёлые рвя.
Но вот – бедуины с тобой мы,
что швартовы разрубили навек.
Впереди лишь Рим беспокойный
и чопорный рейнский снег.
Деливших с тобою труд и
хлеб под твой огненный смех
ты манила увесистой грудью;
влёк их твой обширный «орех».
Забыт кибуц неприметный.
Миллион столетий вперёд
мы бредём по далёкой планете,
где другое солнце орёт,
не похожи на тех, кто остался
на смердящей увечной Земле, –
словно ноги пауков наши пальцы,
а глаза привычны ко мгле.
Это мы царя расстреляли.
Это мы убили Христа.
У союза богов мы в опале,
но победа на наших устах.
Мы не карлики и не тру́сы.
Мы помним печальный хруст
в глазах зверей пьяноусых,
источавших небесную грусть.
Мы помним протяжные сказки
о геройских крутых мертвецах.
Мы рабы в кургузых повязках,
но каждый свой собственный царь.
Словно гадов, топтал нас кирзо́вый
сапог старухи-судьбы.
Наш мир за стеной бирюзовой
на вкус – вороньё и гробы.
Товарищ, тряси костями,
ведь мир – безграничный бой.
Живее орудуй локтями –
мечты не для нас с тобой.
