Ша́ровой
С рязанской харей сталкер режет липкую печаль,
вбирает разноцветный мир сквозь плен холодных микросхем,
семитским профилем упруго вдохновлён.
Я соткан из взаимоисключающих начал.
Я как рязанский стикер, как у Беломлинской русский слэм.
Моя червивая земля вникает в шуйский лён.
Сквозь удаль чёрную на обречённой стороне луны
я пью тепло далёких мыслей в паутине вязких дат.
Я полюбил свою больную тень на лезвии чудес.
Своим играю я в напёрстки яблоком глазным,
и все грехи сумею им я из стакана оправдать.
Я позабыл про дым в спине, хотя остался в венах бес.
