Таинственный остролист

Зимняя ночь тяжела и густа — в чаше неба глянцево поблёскивает шоколадный Maison Routin, заливающий звёзды тягучей сладостью. Луна прячется от щекочущих искорок фейерверков и ждёт, когда можно будет спуститься за венком.

 

Хрупкие пальчики осин затянуты в кружевные перчатки — белоснежные, изящные и льдисто-строгие. Луна зябко ёжится, глядя на них, и окунает ладони в жёлтый свет оконных гирлянд; обжигающее после морозного воздуха тепло разливается по призрачным венам. Рождественские колокола касаются звоном вязкого неба, и роняют звуки в тёмную глубину. Безвозвратно. Ягоды остролиста матовыми от холода каплями лежат на тонко заточенной зелени. Они — вечная шутка над белым и чёрным, они — горячие капли крови и благородные рубины, они — и песня, и тишина.

 

Год почти совершил оборот, он сутул и едва заметен: ни отражения, ни касания, ни голоса, только тень от наряженной ели да алое мерцание прогоревших углей. Луне неизменно жаль старика, но темнота перед новым рождением не страшит их обоих. Небесная гостья вздевает вверх руки и танцует вдвоём с уходящим, а люди вторят им, не помня истоков священного танца, но движения их полны жизни и света.