Надо жить
Буду рада, если посмотрите видеоролик с авторским прочтением на YouTube канале по ссылке.
"О, я так мечтала о любви, мечтаю уже давно, дни и ночи,
но душа моя, как дорогой рояль, который заперт и ключ потерян."
А.П.Чехов "Три сестры"
Особенно меня зацепила судьба третьей сестры (Ирины Прозоровой) или как её назвал Чебутыкин "птицы белой". Мой стих - это своего рода её лирика сердца. По роковой случайности я тоже сестра, и тоже третья ))
Вновь в памяти по-прежнему шумит
Аллея дивная, где клёны и берёзы.
А мысль о счастье душу бередит,
И на лице невольно стынут слёзы.
Ведь жизнь лишь мерлехлюндии полна,
Огонь поэзии не виден, только проза.
Мне вспомнились Вершинина слова,
Что счастья нет, и нас забудут всё же.
Что только через двести, триста лет
Потомки будут радоваться жизни...
Не по душе мне, Саша, твой ответ
И явно в нём я слышу атавизмы.
Однако, Маша, бедная сестра,
Вершинина, жалея, полюбила.
Не помню кто, сказал: "Любовь слепа!"
И трезво мыслить сердцу запретила.
Но всё же лучше, если влюблена...
И кровь твоя бурлила, а не стыла.
Подобно ангелу возникли два крыла.
Ты чувствовала сердцем и любила.
Не каждому дана твоя судьба!
Мне веровать в любовь нет больше силы.
Сказала ты: "Без веры жизнь пуста...
Как трын-трава тосклива и уныла"
Так, стало быть, трава, кругом трава.
Свою я душу, как рояль закрыла.
Ключ от него потерян навсегда,
Но "надо жить"... мне эхо повторило.
Любимые моменты из книги.
***
Ирина. Когда я сегодня проснулась, встала и умылась, то мне вдруг стало казаться, что для меня все ясно на этом свете, и я знаю, как надо жить. Милый Иван Романыч, я знаю все. Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге... Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть простою лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается... о, как это ужасно! В жаркую погоду так иногда хочется пить, как мне захотелось работать. И если я не буду рано вставать и трудиться, то откажите мне в вашей дружбе, Иван Романыч.
***
Ирина. Мама в Москве погребена.
Ольга. В Ново-Девичьем...
Маша. Представьте, я уж начинаю забывать ее лицо. Так и о нас не будут помнить. Забудут.
Вершинин. Да. Забудут. Такова уж судьба наша, ничего не поделаешь. То, что кажется нам серьезным, значительным, очень важным,— придет время,— будет забыто или будет казаться неважным.
Пауза.
И интересно, мы теперь совсем не можем знать, что, собственно, будет считаться высоким, важным и что жалким, смешным. Разве открытие Коперника или, положим, Колумба не казалось в первое время ненужным, смешным, а какой-нибудь пустой вздор, написанный чудаком, не казался истиной? И может статься, что наша теперешняя жизнь, с которой мы так миримся, будет со временем казаться странной, неудобной, неумной, недостаточно чистой, быть может, даже грешной...
***
Вершинин. Как вам сказать? Мне кажется, все на земле должно измениться мало-помалу и уже меняется на наших глазах. Через двести-триста, наконец, тысячу лет,— дело не в сроке,— настанет новая, счастливая жизнь. Участвовать в этой жизни мы не будем, конечно, но мы для нее живем теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим ее — и в этом одном цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье.
***
Маша. Мне кажется, человек должен быть верующим или должен искать веры, иначе жизнь его пуста, пуста... Жить и не знать, для чего журавли летят, для чего дети родятся, для чего звезды на небе... Или знать, для чего живешь, или же все пустяки, трын-трава.
***
Тузенбах. Через час я вернусь и опять буду с тобой. (Целует ей руки.) Ненаглядная моя... (Всматривается ей в лицо.) Уже пять лет прошло, как я люблю тебя, и все не могу привыкнуть, и ты кажешься мне все прекраснее. Какие прелестные, чудные волосы! Какие глаза! Я увезу тебя завтра, мы будем работать, будем богаты, мечты мои оживут. Ты будешь счастлива. Только вот одно, только одно: ты меня не любишь!
Ирина. Это не в моей власти! Я буду твоей женой, и верной, и покорной, но любви нет, что же делать! (Плачет.) Я не любила ни разу в жизни. О, я так мечтала о любви, мечтаю уже давно, дни и ночи, но душа моя, как дорогой рояль, который заперт и ключ потерян.
***
Тузенбах. Какие пустяки, какие глупые мелочи иногда приобретают в жизни значение, вдруг ни с того ни с сего. По-прежнему смеешься над ними, считаешь пустяками, и все же идешь и чувствуешь, что у тебя нет сил остановиться. О, не будем говорить об этом! Мне весело. Я точно первый раз в жизни вижу эти ели, клены, березы, и все смотрит на меня с любопытством и ждет. Какие красивые деревья и, в сущности, какая должна быть около них красивая жизнь!
Надо идти, уже пора... Вот дерево засохло, но все же оно вместе с другими качается от ветра. Так, мне кажется, если я и умру, то все же буду участвовать в жизни так или иначе.
***
Ирина (кладет голову на грудь Ольге). Придет время, все узнают, зачем все это, для чего эти страдания, никаких не будет тайн, а пока надо жить... надо работать, только работать! Завтра я поеду одна, буду учить в школе и всю свою жизнь отдам тем, кому она, быть может, нужна. Теперь осень, скоро придет зима, засыплет снегом, а я буду работать, буду работать...
